Content uploaded by Suren Zolyan
Author content
All content in this area was uploaded by Suren Zolyan on Nov 12, 2024
Content may be subject to copyright.
82
Политическое воображение и политика развития
Polis. Political Studies. 2024. No. 5. P. 82-101
DOI: 10.17976/jpps/2024.05.06
EDN: PWHSDU
НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ АРМЕНИИ
В ПОЛИТИЧЕСКИХ МИФАХ И СИМВОЛАХ
С.Т. Золян
ЗОЛЯН Сурен Тигранович, профессор, Российско-Армянский университет, Ереван (Армения), email:
surenzolyan@gmail.com
Золян С.Т. 2024. Новейшая история Армении в политических мифах и символах. Полис. Политические
исследования. № 5. С. 82-101. https://doi.org/10.17976/jpps/2024.05.06. EDN: PWHSDU
Исследование выполнено при финансовой поддержке Комитета по науке РА в рамках научного
проекта № 21AG-6C041 “Когнитивные, коммуникативные и семиотические механизмы
формирования исторической памяти и национальной идентичности”.
Статья поступила в редакцию: 05.03.2024. Принята к публикации: 20.05.2024
Аннотация. В статье дается анализ семантики концептуальных сдвигов доминантных
дискурсивных политических и социокультурных практик постсоветской Армении.
Ее политическая история этого периода репрезентируется посредством ключевых
символов и концептов, представляющих гетерогенное сочетание мифологизиро-
ванной древней истории с советскими и антисоветскими идеологемами. Попытки
создания новых символов или переосмысления старых привели к существенным
трансформациям основных дискурсивных практик, которые должны были стать
базовыми для легитимации армянской политической идентичности. В целом, если
отойти от содержательных аспектов, то семиотические операции управляются двумя
ведущими трансформационными принципами: рекурсией и инверсией, которые
К. Леви-Стросс описал применительно к мифу, При этом в одном социокультурном
пространстве могут сосуществовать разные циклы этого процесса. Политическая
постсоветская история Армении распадается на четыре периода, каждый из которых
связан с определенным политическим режимом (1990-1998; 1998-2018; 2018-2020;
2020 – по настоящее время). Каждый из них порождает различные политические
мифы, как доминантные (официальные), так и оппозиционные, однако в целом все
они базируются на базовом словаре, который сформировался в конце 1980-х – начале
1990-х годов. Поэтому с точки зрения символических паттернов все они основаны
на трансформации (отрицании, инверсии и рекурсии) предыдущих этапов. Так,
начальный этап характеризовался переоценкой ценностей: все советское подлежало
отрицанию, а в качестве образца рассматривалась Республика Армении 1918-1920 гг.
Формировался конфликт между концептами реинкарнации и созидания, посколь-
ку новая власть стремилась утвердить себя через миф сотворения принципиально
новой – а именно политической нации. Советской Армении противопоставлялась
не-советская, которая затем, в свою очередь, расщеплялась на два контрарных
концепта – Первая vs Третья Республика. Затем последовало их “примирение”, что
нашло отражение в метанарративе Трех республик, в рамках которого Советская
Армения занимает достойное место как промежуточное звено перехода от непол-
ной к полноценной независимой государственности. В 2010-е годы возрождаются
примордиалистские нарративы, утверждающие неизменность Армении начиная
с легендарного прародителя Айка. В настоящее время очевидна попытка создания
концепта “Четвертой республики”, основанной на отрицании предыдущих, вплоть
до отказа от Декларации независимости как советского наследия и аннулирования
прежних символов государственности (герб, гимн, гора Арарат).
Ключевые слова: постсоветская Армения, политическая мифология, политическая
символика, символическая политика, национальная идентичность.
83
Полис. Политические исследования. 2024. № 5. C. 82-101
ВВЕДЕНИЕ: ПОЛИТИЧЕСКИЙ МИФ КАК ЯЗЫК ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРАКТИК
Мы рассмотрим семантику концептуальных сдвигов в доминантных дис-
курсивных политических практиках современной Армении. Известно, что
политические символы и символические практики не только репрезентируют
политические процессы, но и формируют и регулируют их в рамках опреде-
ленных семантических метаструктур. Современные концепции политической
мифологии во многом базируются на работах Эрнста Кассирера о языке,
мифе и государстве [Cassirer 1953, 1961]. В политологии политическая мифо-
логия также рассматривается как неотъемлемая часть политических практик.
Согласно Гарольду Лассуэллу, политика и власть базируются, помимо квазира-
циональной политической доктрины, также и на политическом мифе [Lasswell
1949]. При этом политический миф определяется как паттерн фундаментальных
политических символов, актуальных в обществе [Lasswell, Kaplan, Brunner 2014:
234]. Ключевая – для разграничения так называемых мифа и реальности –
дихотомия между фактами и их символической репрезентацией оказывается
снятой, поскольку сами “факты и события” не существуют вне их знаковых
репрезентации и политического значения: “Политический язык – это и есть
политическая реальность; другой нет, поскольку и для актора, и для зрителей
актуален смысл событий” [Edelman 1985: 10]. “Реальность” (система означае-
мых) сливается с “языком” (системой означающих), и эту взаимную проница-
емость и конгруэнтность можно рассматривать как семиотическую основу по-
литических действий и процессов, генетически произрастающих из архаичных
мифов и обрядов. Однако между архаической и современной политической
мифологией есть существенное различие. М. Эдельман, принявший точку
зрения К. Леви-Стросса о регулирующей функции мифов в человеческом
обществе, счел нужным оговорить: “Леви-Стросс заявляет, что ‘цель мифа
состоит в том, чтобы предоставить логическую модель, способную разрешить
противоречие’... В случае с политическими мифами функция преодоления
противоречия по-прежнему является центральной. Тем не менее, для каждого
из конфликтующих когнитивных паттернов существует пара противополож-
ных мифов. Наша амбивалентность выражается в раздельных, сопутствующих
друг другу мифах, внутренне непротиворечивых, но несовместимых друг
с другом” ([ibid.: 133], см. также [Edelman 1998]).
Таким образом, политическая мифология основана на противоречащих друг
другу и конкурирующих семантических паттернах, а постоянное взаимодей-
ствие между ними и есть данное в символической форме отражение реального
положения дел. “Политические мифы” могут быть выражены в различных
семиотических формах, но, поскольку они ориентированы на максимально ши-
рокую аудиторию, их базовое содержание должно быть передано посредством
крайне ограниченного набора общепонятных символов, обладающих макси-
мальной смысловой емкостью в данной культуре и отражающих фундаменталь-
ные ценности, которые могут объединить общество. Ограниченность ключевых
символов и ценностей приводит к тому, что лексикон конкурирующих мифов
почти не меняется, но трансформируется их конфигурация и аксиология.
С этой точки зрения политическая история современной Армении может
быть описана как схема взаимодействия, пересечения и конфликта доминиру-
ющих политических метанарративов и символических практик. Они манифе-
стируются в ключевых символах и нарративах, представляющих гетерогенную
смесь мифологизированной истории с советскими и антисоветскими идео-
84
Политическое воображение и политика развития
Polis. Political Studies. 2024. No. 5. P. 82-101
логемами. Попытки создания новых символов или реинтерпретации старых
привели к существенным трансформациям первичных дискурсивных практик,
претендующих на то, чтобы стать основой для легитимации армянской поли-
тической (государственной) идентичности. Тем не менее, анализ в части как
сравнительной динамики, так и синхронизации состояния конкурирующих ми-
фов показывает, что ведущими механизмами оказываются инверсия, негация
и рекурсия исходной семантической модели. В целом же формула Леви-Стросса
[Lévi-Strauss 1955], описывающая семантику мифопорождения в архаичном
обществе, оказывается применима и к описанию современных процессов.
IN MY BEGINNING IS MY END…1
Политическая история постсоветской Армении отчетливо делится на
четыре периода: (1) 1990-1998 – становление независимой демократической
Армении, победа в первой Карабахской войне, кризис управления и переход
к автократии (лидерство Левона Тер-Петросяна); (2) 1998-2018 – стабильный
автократический режим с постепенной стагнацией (президентство Роберта
Кочаряна и Сержа Саргсяна; (3) 2018-2020 – так называемая бархатная ре-
волюция и установление режима Никола Пашиняна; (4) с 2020 – продол-
жающийся кризис государственности, вызванный поражением во второй
Карабахской войне и расколом общества.
Имеет смысл рассмотреть все эти этапы, обращая при этом особое вни-
мание на начальный период, когда и происходит оформление ключевых
дискурсов и символов (анализ этой проблематики см. в: [Abrahamyan 2006;
Libaridian 1999; Panossian 2006; Rutland 1994; Suny 1993; 2001; Zolyan 2005]).
Обретение Арменией независимости проходило в рамках многовекторной
политической и идеологической динамики. Главными политическими целями
и формирующимися в процессе соответствующего целедостижения дискур-
сами были (1) борьба за Карабах и (2) борьба с коммунистическим режимом.
В итоге политическое становление независимой государственности оказалось
вне основных политических дискурсов, они оформляются уже после обрете-
ния Арменией независимости как бы для оправдания уже происшедших из-
менений. Между тем, само создание независимого государства предполагает
идеологическое обоснование. Предшествующие независимости дискурсы
акцентировали правовые аспекты легитимности возникновения Республики
Армения, они ссылались на Конституцию СССР, а также на международное
право (Устав ООН). При этом возникала коллизия между юридически никак
не оформленным правом армянского народа (включавшего армян Нагорного
Карабаха и ставшее диаспорой армянство Западной Армении) и правом на са-
моопределение Армянской ССР как союзной республики. Эта коллизия нашла
свое решение в понимании международной правосубъектности как возможно-
сти требовать через международные институты восстановления исторической
справедливости и признания геноцида 1915 г. Тем самым реализовывались,
по крайней мере, декларативно, две важные функции. Первая – это единение
Армянской ССР и диаспоры, историческая родина которой – не Восточная,
а Западная Армения. Вторая – начало построения “свободной, независи-
мой и объединенной Армении”. При этом воскрешалась главная идеологема
1 “В моем начале мой конец…” – начальные слова поэмы Т.С. Элиота “East Coker”, Второй части
цикла “Four Quartets”.
85
Полис. Политические исследования. 2024. № 5. C. 82-101
и неосуществленный лозунг Республики Армения 1918-1920 гг. – построение
“свободной, независимой и единой Армении”, – а также ее политическая
символика (анализ дискуссий при принятии Декларации см. [Zakaryan 2023]).
В то же время как дополнение к историко-политическому выступал
и культурно-традиционалистский дискурс, в котором Армения предстает
как страна, сумевшая сохранить в исконном виде ряд базовых ценностей
(цивилизацию Урарту, индоевропейские корни, первоначальное христи-
анство и т.п.). Армения представлялась хранителем утраченных ценностей,
что требовало защиты ее идентичности в форме независимого государства.
Вплоть до 1990 г. подобные дискурсы были явлением культуры, литературы,
публицистики, но политическим фактом они стали лишь после того, как на
выборах в Верховный Совет победу одержали некоммунистические силы,
в первую очередь, Армянское общенациональное движение (АОД). Новая
государственная власть, взяв курс на независимость, уже могла и была обя-
зана выразить новую смысловую и идеологическую формулу, включающую
основополагающие дискурсы и систему символов. При этом следует учесть,
что и политическая доктрина, и политический миф, а также его формулы
(слоганы) и символы формировались с некоторым опережением, еще в кон-
тексте существующих политико-правовых норм и идеологии Советского
Союза. Само обретение независимости от СССР происходило в соответствии
с действующими законами СССР. Армения существовала в составе СССР,
но принимаемые официальные документы описывали реальность как якобы
Армения была уже вне СССР, что создавало своеобразный эффект совмеще-
ния поэтической и политической семантики, придавая своеобразную двус-
мысленность принимаемым документам.
Декларация была принята 23 августа 1990 г., почти за полтора года до
распада СССР, и в ней не было пункта о выходе из его состава. Но отсыл-
ка к Республике 1918-1920 гг. актуализировала незавершенный проект той
кратко срочной государственности, ее идеологию, а главное – ее политиче-
ские символы и нереализованный лозунг “свободной, независимой и единой
Армении”. Некоторое время спустя создаются новые дискурсы и вводится
соответствующая государственная символика (герб, гимн), внедряются новые
интерпретации истории, создаются и воссоздаются культы героев и муче-
ников. Однако на начальном этапе новая Армения для выражения нового
содержания репрезентирует себя посредством символов позднесоветского
периода, изменив их коннотации и контексты. Переиначив принцип литера-
туры соцреализма (национальное по форме, социалистическое по содержанию”),
символику этого периода можно охарактеризовать как “советское по форме,
антисоветское по содержанию”. Наглядным свидетельством тому может по-
служить плакат с призывом сказать “Да” на референдуме о независимости 21
сентября 1991 г. (см. рис. 1a).
Плакат перегружен политической символикой, смысл которой можно по-
нять из его сопоставления с прототипом: памятником в честь Сардарапатской
битвы в 1918 г., когда армянам удалось отразить наступление турецких войск
на Ереван. Уже в советское время Сардарапат стал символом героической
борьбы, поскольку это позволило предотвратить геноцид армян в Восточной
Армении. Официально Сардарапатский мемориал символизирует победу
Армении над турецким вторжением в мае 1918 г., а не начало независимой
86
Политическое воображение и политика развития
Polis. Political Studies. 2024. No. 5. P. 82-101
Армении, которая была провозглашена неделей позже (28 мая 1918 г.). Число
21, день голосования, изображено так, что напоминает монумент под названи-
ем “Несмолкаемая колокольня” (само это название отсылает к одноименной
поэме Паруйра Севака, посвященной геноциду 1915 г. и возрождению армян-
ской нации). Для большей убедительности и ясности был изображен и сам
колокол; внутри него надпись на армянском языке “ДА” (ԱՅՈ) обозначала
то, что должно было быть сказано на референдуме. Кроме того, разорванная
цепь состояла из стилизованных русских букв: СССР – то, от чего надлежало
освободиться.
Рисунок 1 (Figure 1)
Сопоставление двух плакатов к ключевым референдумам в Армении, соответственно,
(А): о независимости 21 сентября 1991 г. (см. рис. 1a)
и (B) по конституционной реформе 2020 года (см. рис. 1b).
В обоих случаях призыв на плакатах один – сказать “ДА”
Comparison of two posters for key referendums in Armenia, respectively,
(A): on independence on September 21, 1991 (see Fig. 1a) and (B) on constitutional reform in 2020
(see Fig. 1b). In both cases, the call on the posters is the same – to say “YES”
Рис. 1a Рис. 1b
Этот плакат позволяет визуализировать словарь нового политического
мифа: 21 сентября 1991 г. – начало новой истории. Он обращен к нарративу,
призванному сохранять идентичность (армянский язык и алфавит), память
о борьбе за выживание, в период геноцида 1915 г. и последующей агрессии
Турции, о победе (Сардарапат), а также отрицающему несвободу, связывае-
мую с СССР и опосредованно с русским языком (т.е. с некой чуждой иден-
тичностью). В этом новом мифе проакцентированы две внешние угрозы
для Армении и армян. Одна направлена на физическое, другая – на куль-
турное уничтожение. А победа 1918 г. спроецирована на сегодняшний день.
Но и художники, и заказчики, и адресаты проигнорировали тот факт, что
Сардарапатский мемориал был создан в Советском Союзе и являлся одним
из главных символов Советской Армении2.
Первоначально происходит тривиальная замена “советского” на “антисо-
ветское”. Легкость подобной трансформации объяснялась и тем, что в обще-
2 Так, в 1981 г. руководители Советских Азербайджана и Грузии Гейдар Алиев и Эдуард Шеварднадзе
были обязаны посетить его во время их визита в Армению. См. День Республики и Победы
в Сардарапарте. ANI. Armenian Research Center, 28.05.2022. https://www.aniarc.am/2022/05/28/may-28-
armenia-republic-russian-text-ani/ (accessed 21.07.2024).
87
Полис. Политические исследования. 2024. № 5. C. 82-101
ственном сознании она уже фактически произошла ранее и оставалось лишь
придать ей официальный статус, преобразовав армянский диссидентский
дискурс в государственный. Так, февральская авантюра 1921 г. стала народ-
ным восстанием против большевиков, зато Майское восстание 1920 г. против
дашнакского правительства превратилось в майский мятеж.
Естественно ожидать, что будет восстановлена символика Первой республи-
ки, а нынешняя будет рассматриваться как восстановление прежней. Ведь если
Республика Армения (1991 г.) есть отражение (воспроизведение) Республики
Армения (1918-1920 гг.), то речь должна идти не об обретении, а о восстанов-
лении независимости, как тогда уже заявили об этом в своих декларациях
Балтийские республики, Грузия, впоследствии – Азербайджан. В соответствии
с мифологическими представлениями имела место своеобразная политическая
реинкарнация: в 1991 г. воспроизводится Республика Армения с ее атрибутами
государственности: флагом, гербом, гимном, и даже Арамом Манукяном, счи-
тающимся отцом-основателем республики 1918 г.3 В качестве государственного
флага был восстановлен триколор 1918 г., который в качестве неофициально-
го, но уже общепринятого символа фигурировал начиная с 1990 г. Несколько
сложнее оказалась ситуация с гимном и гербом. Гимн 1918 г. “Наша Родина”
был принят только как “основа” – была утверждена музыка, но слова тогда
было решено не утверждать, а доработать впоследствии. Первая строка на-
писанного демократом-народником Микаелом Налбандяном в 1860-х годах
стихотворения “Моя родина отверженная и покинутая” (букв.: “бесхозная”)
была вполне уместна в 1918 г., но явно не соответствовала государственному
оптимизму 1991 г. Что касается герба 1918 г., то официально он был восстанов-
лен только 19 апреля 1992 г. – нарисованный Мартиросом Сарьяном прежний
герб Советской Армении с Араратом с эстетической стороны был намного
совершеннее, поэтому отказ от него происходил куда труднее. Национальным
днем было провозглашено 28 мая – день основания Первой Республики.
Однако реальные политические процессы потребовали значительных кор-
ректировок как применительно к внешнеполитическим, так и внутриполитиче-
ским факторам, чего не было в советский период, когда диссидентские наррати-
вы оставались в пределах политической беллетристики и не влекли каких-либо
последствий, кроме как уголовного преследования. Между тем, практическая
реализация подобного проекта ставила непростые вопросы. Во-первых, вос-
становление Республики Армении 1918-1920 гг. означало и восстановление си-
туации, возникшей по итогам двух поражений: проигранной войны с Турцией
1920 г. и фактической, хотя и необъявленной войны с Советской Россией в том
же году. Что касается границ, то отказ от Карсского договора и признание дей-
ствующим Севрского реально означал территориальные претензии к Турции.
А во-вторых, во внутриполитическом плане подобная реставрация республики
1918 г. в качестве мифического прототипа и полная реинкарнация Республики
1918-1920 гг. легитимировала партию, которой была правящей в этой респу-
блике – Дашнакцутюн. Вставал вопрос о восстановлении легитимной власти
в лице изгнанной большевиками из Армении партии.
Сохранившая себя за рубежом партия “Дашнакцутюн” воспринималась
в обществе именно так, и сама воспринимала себя так же, почему и претен-
3 Важным символическим элементом торжеств 23 августа 1990 г. стало то, что окончательный
текст Декларации Независимости было доверено зачитать Араму Манукяну – молодой депутату из
Кировакана как условной реинкарнации легендарного Арама Манукяна, умершего в 1918 г.
88
Политическое воображение и политика развития
Polis. Political Studies. 2024. No. 5. P. 82-101
довала на то, чтобы быть истинным выразителем интересов всего армянства
и готовилась вернуться в Армению именно в качестве правящей. Но ни
новая власть (АОД), ни все еще сохранявшая свои позиции коммунистиче-
ская номенклатура вовсе не собирались уступать ей место. Соответственно,
формируются новые дискурсы: доктрине восстановления независимости
начинают противопоставляться концепции ее обретения или же ее разви-
тия. Несовершенство первой Республики, ее слабость и трагический финал
серьезно подрывают ее способность выступать как прототип (поскольку, по
той же мифологической логике, описанной уже Мирча Элиаде, ее ждет такой
же конец). Кроме того, в дискурсе “воскрешения” прошлого многочислен-
ные новые события оказывались вне истории. Как не имевшие прототипа
они не могли быть наделены смыслом применительно к новой реальности.
Паттерн прошлого так и не оформился как целостная идеология, чтобы питать
смыслами текущие события, которые тем не менее должны были получить
определенную метаинтерпретацию. Для их осмысления отношения подобия
обращаются в будущее: сама текущая история объявляется первоначальным
состоянием, она и есть источник смысла (прототип) для будущего. На смену
модели повторения приходит модель сотворения; она и связанная с ней иде-
ология рассматриваются их адептами как реалистические и прагматические
в противовес прежней, не без оснований называемой романтической и уто-
пической. Референдум 21 сентября 1991 г. становится символической точкой
сотворения новой Армении – в терминологии президента Л. Тер-Петросяна
это было представлено как перерождение не имевшего государственности
армянского народа (ժողովուրդ) в политическую нацию (ազգ), поскольку она
строится вокруг государства, а не этноса. Подобная трансформация оформ-
ляется как деидеологизация – противопоставляемая традиционной нацио-
нальной идеологии, которая объявляется “ложной категорией”4.
Но пытаясь освободиться от предшествующих идеологических моде-
лей, новый дискурс вбирает ряд мифологических элементов, хотя и дру-
гого порядка, относящихся уже к процессу сотворения мира. Референдум
о независимости 21 сентября 1991 г. (после августовского путча и де-факто
фатальных дисфункций союзного государства) – в самом деле свелся к ри-
туалу-празднику. При этом парадоксальность ситуации заключалась в том,
что 28 мая уже был объявлен днем независимости и национальным днем,
и Армения проводила свой референдум в условиях независимости. Творцам
нового дискурса пришлось некоторое время мириться с этим. 21 сентября
был объявлен (национальным) праздником, но без имени, хотя и отмечался
как главный национальный день. Только в 1995 г., новым парламентом, в ко-
тором АОД практически избавился от оппозиции, этот день был поименован
днем Независимости, а 28 мая было переименовано в День республики (но
не День Первой республики). Однако дискурс сотворения нации во главе
с отцом-основателем Левоном Тер-Петросяном завершился едва начавшись.
Его фактическое поражение на выборах 1996 г. (хотя благодаря поддержке
силовиков оформленное как победа) и вынужденный уход в отставку в 1998 г.
4 Ср.: “Понятие национальной идеологии также является ложной политической категорией, потому
что невозможно объединить всю нацию вокруг одной единой идеологии. Всегда будут люди или
группы людей, и это их полное право, которые никогда не примут эту идеологию”. См. Левон Тер-
Петросян. Выступление на заседании Верховного Совета Армении по вопросу о порядке принятия
Конституции (25 апреля 1994 г.). Айастани Ханрапетутюн, 26.04.1994 (на армянском языке).
89
Полис. Политические исследования. 2024. № 5. C. 82-101
привел к тому, что нарождавшийся нарратив лишился главного героя, вслед
за ним лишился легитимности и дееспособности и сам дискурс.
В ПОИСКАХ СИНТЕЗА: РЕСПУБЛИКА КАК ОБЪЕКТ ЭТЕРНАЛИЗАЦИИ
Пришедшие к власти новые силы, в первую очередь, президенты Роберт
Кочарян и Серж Саргсян были скорее практиками, нежели идеологами.
Однако запущенный в конце 1980-х – начале 1990-х годов процесс мифотвор-
чества развивался в соответствии с намеченной логикой: на этом этапе проис-
ходят медиативные процессы, позволяющие найти символы, совмещающие
контрарные концепты. Доминантным становится концепт Третьей респу-
блики, но не в противопоставлении к первым двум, а как их “примирение”.
Если на первом этапе акцентировалась несовместимость советских и “ар-
мянских” символов, то впоследствии намечаются попытки примирить и найти
объединяющую их форму. Так, с самого начала делались попытки сохранить
предшествующее, но без явной коммунистической символики. Например,
предлагалось сохранить герб Армянской ССР Мартироса Сарьяна, но убрать
из него расположенную наверху звезду, или же восстановить гимн Арама
Хачатуряна, но изъять из текста слово “советский”. Но перенос дискуссии
в область эстетики не был оправдан – существенны были именно политиче-
ские, или, скорее, мифопоэтические аспекты символа и свойство отсылать
к прототипу как своему означаемому.
Еще во время правления АОД был достигнут определенный консенсус:
основная часть общества не намерена была отказываться от достижений
Советской Армении, поэтому если вначале был провозглашен отказ от них,
то в дальнейшем наметилась контаминация “старого” и “нового”. Идея ре-
гулярно восстанавливаемой государственности нашла неожиданную опору
в факте существования Армянской ССР, что сделало возможным даже найти
арифметическое выражение для новой реальности – это Третья республика,
что предполагает существование не только Первой, но и Второй.
С легитимацией Армянской ССР как “второй республики”, рассматривае-
мой в качестве переходной ступени к “новой” Армении, независимость стала
восприниматься не как восстановление утраченного или же как абсолютно
новое состояние, а как повышение степени государственного суверените-
та. Прежние коллизии после распада СССР потеряли свою драматичность.
В формируемом ранее в условиях конфликта с продолжавшим существование
СССР дискурсе все, что ассоциировалось с советским и коммунистическим,
подлежало аннулированию. Теперь же стало возможным считать приемлемым
в том числе и “советское”, но без “коммунистического”. Так, была сделана
попытка восстановить, но в модифицированном виде Женский день 8 Марта
и день Победы 9 Мая – первый был преобразован в день Материнства и пере-
несен на 7 апреля (церковный праздник благовещения Марии), а день Победы
стали отмечать 8 мая – как в “цивилизованной” Европе. (Заметим, что об-
щество не приняло этих нововведений, что позднее стало причиной восста-
новления этих праздников в первоначальной форме.) Новая власть восстанав-
ливает оба праздника в исконном (“советском”) виде. Фактически главным
праздником, унаследованным от советского периода, оставалось 9 Мая, – но
в символическом “триединстве”. Помимо победы в Великой Отечественной,
в этот день отмечались освобождение Шуши во время Первой Карабахской
90
Политическое воображение и политика развития
Polis. Political Studies. 2024. No. 5. P. 82-101
войны, и День ополченца. К этому Дню примыкали и “майские победы” –
Сардарапатская битва и связанные с ней сражения 21-24 мая 1918 г. Но такое
совмещение реалий всех трех Республик создавало “мнемоническую неод-
нозначность” (см. [Zolyan 2023]); а в терминах когнитивистики подобное
оперирование можно охарактеризовать как блендинг.
Три концепции, несмотря на их противоречивость, были признаны вла-
стью и обществом, создав причудливую систему государственной идеологии
и символики, согласно которой Республика Армении (А) считается право-
преемницей и продолжательницей Советской Армении; (Б) вместе с тем
наследует государственную идеологию и символику Республики 1918-1920 гг.;
(В) и признает при этом главным государственным праздником 21 сентября –
День независимости в ознаменование дня референдума 1991 г., когда – как
утверждалось идеологами этого направления – армянский народ впервые стал
политической и гражданской нацией.
Однако в ходе последующего развития не происходит гармоничного синтеза
этих трех концепций. Напротив, все более усиливается архаизирующий подход,
согласно которому Армения есть извечно существующая нация, безотноситель-
но к какому-либо государственному или общественному устройству. В частно-
сти, была попытка закрепить подобный подход в проекте Закона об объявлении
11 августа праздником – Днем национальной идентичности. Законопроект был
единогласно одобрен Национальным собранием Республики Армении в пер-
вом чтении5, но окончательно он так и не был принят. Впрочем, сама подобная
законодательная инициатива свидетельствовала об изменившемся отношении
к идентичности: из политического самоосмысления себя как нации общество
возвращалось к характерному для идеологов ХIХ в. фольклорно-эпическому
пониманию. Подобная архаизация стала характерной не только для властей, но
и для оппозиции. Так, наиболее радикальная ее часть, сторонники вооружен-
ных действий, также нашла для себя прототип в уже в другом армянском эпосе
и присвоила себе имя “Неистовые сасунцы” (Сасна Црер)6.
Архаизация дискурса, безусловно, может быть сопряжена с оформившимся
уже при Левоне Тер-Петросяне и консолидировавшемся при Серже Саргсяне
политическом режиме, который можно было охарактеризовать как феодальную
демократию, – порядок, при котором населению на национальных и мест-
ных выборах предоставлена возможность выбирать своего “феодала” (см.:
[Bremer, Cory 1997; Золян 2007; Zolyan 2011]). Однако стремление максималь-
но консолидировать эту власть – попытка Сержа Саргсяна путем изменения
Конституции создать возможность для своего неограниченного переизбрания –
обнажили накопившиеся проблемы и противоречия, в том числе и внутри
правящей элиты, не говоря уже об армянском обществе, изрядно уставшем от
5 Как было вычислено на основании древних армянских хроник, в 11 августа 2492 г. до н.э. прароди-
тель армян Айк победил пытавшегося покорить их вавилонского царя Бэла, создав тем самым воз-
можность свободного и независимого существования армянства. О парламентской инициативе см.:
11 августа предлагается отмечать как праздник армянской национальной идентичности. Armenrress,
04.02.2009. https://armenpress.am/hy/article/462178 (на армянском языке). (accessed 21.07.2024).
6 17 июля 2016 г. вооруженная группа захватила полицейский полк в Ереване и объявила о восстании
против режима, с требованием отставки президента и освобождения политических заключенных.
После двухнедельного противостояния мятежники сдались властям. В поддержку восставших прохо-
дили многочисленные манифестации, закончившиеся силовым разгоном демонстрантов. Подробнее
см. [Фомин, Силаев 2018].
91
Полис. Политические исследования. 2024. № 5. C. 82-101
десятилетнего правления Сержа Саргсяна и двадцатилетнего доминирования
Республиканской партии. Итогом стал тотальный крах сложившейся системы.
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ РЕСПУБЛИКИ (АРМЕНИЯ ПОСЛЕ 2018 г.)
В апреле 2018 г. массовые протесты вынудили Сержа Саргсяна передать
власть Николу Пашиняну. Организаторы и бенефициары этих событий окре-
стили их бархатной ненасильственной революцией. Она породила новые дис-
курсы, которые отсылали не к историческим реминесценциям, а к текущим
событиям. На этом этапе происходит отвержение символики и истории всех
трех республик, отказ от прежних метанарративов и десемантизиция прошло-
го. Несмотря на то, что ситуации до и после поражения во второй Карабахской
войне (ноябрь 2020 г.) значительно различаются, символическая политика
продолжает тем не менее основываться именно на деконструкции прежних
символов, связанных с историей Армении, и семиотизации настоящего, со-
бытий, происходящих здесь и сейчас7. При этом сам официально закреплен-
ный термин – “бархатная революция”8 – заимствован из внешних описаний,
он предполагает аналогию с событиями 1989 г. в Чехословакии, а не с так
называемыми “цветными революциями” на постсоветском пространстве.
Прецедентами-прототипами становятся события не армянской, а мировой
истории, это не только Чехословацкая, но и Французская революция, именно
они стали образцами ориентированных вовне метанарративов-самоописаний
сил, участвующих в этих процессах. Никол Пашинян сравнивает себя не с ге-
роями армянской истории, а то с Эрнесто Че Геварой, то с Махатмой Ганди.
Армения провозглашается страной, преподающей миру беспрецедентные
уроки демократии и гражданского согласия9. Бывший “Форпост России”10
провозглашается бастионом мировой свободы и демократии11.
При этом для внутренней аудитории действуют иные дискурсивные прак-
тики, где нарративы и символы заменяются перформативами, в том числе
и невербальными магическими практиками (например, барабанный стук
и хлопанье в ладоши под скандирование вслед вождю с использованием звуко-
подражания “Дэмп – Дэмп-Ху” – имитации барабанного боя. Сам барабанщик
7 В аналитике до сих пор освещен начальный этап, причем во многом апологетические описания
основываются на автоописаниях самих акторов-победителей. Более подробное освещение можно
найти в специально посвященных выпусках и монографиях: [Demokratsizacija 2018; Broers, Ohanyan
2021; Lanskoy, Suthers 2019; Ohanyan, Kopalyan 2022]. Описание соответствующих процессов “изнутри”
см. [Атанесян 2018; Саркисян, Дунамалян 2020]. О влиянии языка их самоописания на метаописания
см. [Zolyan 2020].
8 Термин “бархатная революция” является, фактически, калькой, закрепившейся в русскоязычном
дискурсе, с распространенного в мировой науке и политической публицистике термина Velvet
Revolution. См., например, [Armenia’s Velvet Revolution… 2018].
9 См. заявление, сделанное Никола Пашиняном во время неофициальных визитов в 2018 г. во Францию:
Ереван занимает особое место в сердцах парижан: Никол Пашинян встретился с мэром Парижа Анн
Идальго. Официальный сайт Премьер-министра Республики Армения, 14.09.2018. https://www.primeminister.
am/ru/press-release/item/2018/09/14/Nikol-Pashinyan-met-with-Mayor-of-Paris/) (accessed 21.07.2024).
10 Так, как пейоратив, называли Армению пришедшие к власти оппозиционеры, намекая на ее неса-
мостоятельность, используя не самое удачное выражение Б. Грызлова. Cм.: Борис Грызлов: Армения
является форпостом России на Южном Кавказе. ИА Регнум, 15.12.2004. https://regnum.ru/news/376296
(accessed 21.07.2024).
11 См. Армения сегодня является бастионом демократии в мире, а не США и Европа – Мирзоян.
АМИ. Новости Армении, 16.06.2019. https://newsarmenia.am/news/armenia/armeniya-segodnya-yavlyaetsya-
bastionom-demokratii-v-mire-a-ne-ssha-i-evropa-mirzoyan-/ (accessed 21.07.2024).
92
Политическое воображение и политика развития
Polis. Political Studies. 2024. No. 5. P. 82-101
Давид Аргаманян после 2018 г. стал судьей12). Перформативом оказывается
и главный слоган (“Сделай шаг! Отвергни Сержа!”), он предполагает и букваль-
ную реализацию – хождение по улицам как обозначение протеста. Изменение
стилистики и прагматики очевидно при сравнении плаката для референдума по
конституционной реформе 2020 г., который был выбран по итогам общенацио-
нального конкурса. Конкурс закончился скандалом: авторы “нового” плаката
просто убрали символику предыдущего Референдума о независимости 1991 г.,
оставив только команду сказать “ДА” (рис. 1b). Этот акт плагиата высветил раз-
личия – вместо символов и нарративов, отсылающих к истории, новый плакат
использует лишенный каких-либо ассоциаций перформатив.
В начальный период, отмечая 100-летие Первой республики (май 2018 г.),
новоназначенный премьер несколько изменил официальный нарратив о пре-
емственности Трех республик, исключив Вторую. Сама Бархатная революция
описывалась как возрождение демократических традиций Первой республики
(что было перифразой из Декларации независимости). Но был добавлен новый
элемент: предшествующая столетняя история, (да и вся история Армении)
была объявлена подготовкой к заключающему ее триумфу Бархатной ре-
волюции. Именно она (а не легендарные времена Тиграна Великого) была
признана наиболее славной страницей армянской истории13. Согласно новому
нарративу, демократия извечно присуща армянам, но она не могла полноценно
проявиться ранее, ни в советский, ни в постсоветский период. Поэтому про-
исшедшие события – не просто смена власти, и даже не только революция,
но и национальное возрождение14.
Были провозглашены новые герои и мученики, выявлены подлежащие
преследованию новые враги. Все они были не героями прошлого, а участ-
никами текущих событий. Неформальным гимном для победившей на вне-
очередных выборах в 2018 г. коалиции “Мой шаг” на некоторое время стала
песня “Сделай шаг” с рефреном “Сегодня я делаю мой шаг” (слова народного
премьера), а вскоре были воздвигнуты статуи шагающего человека и даже
собаки, сопровождавшей марширующих революционеров. Смена власти
приводит не к смене фамилий в учебниках истории, а напрямую затрагивает
участников – прежние руководители были объявлены преступниками, а ге-
нералы первой Карабахской войны были обвинены в коррупции. На смену
культу мучеников и героев – погибших во время погромов в Азербайджане
и пришел культ новомучеников 1 марта, когда в ходе антиправительственных
протестов были убиты десять человек. Некоторые ранее осужденные за эти
1 См.: “Ударный” судебно-правовой ансамбль Никола. 7or.am: Լուրեր Հայաստանից, 02.02.2022. https://
www.7or.am/ru/news/view/231523/ (accessed 21.07.2024).
13 См. Поздравительное послание премьер-министра Никола Пашиняна по случаю 100-летия
Республики Армения и Героических майских сражений. Официальный сайт Премьер-министра
Республики Армения, 28.05.2018. https://www.primeminister.am/ru/statements-and-messages/
item/2018/05/28/Prime-Minister-Nikol-Pashinyans-address (accessed 21.07.2024).
14 Годом позже Н. Пашинян, за которым закрепился неофициальный статус “народного премье-
ра”, заявил, что “ценности Бархатной революции являются общеармянскими ценностями: после
Всеармянской революции многолетняя раздробленность, царившая в нашей действительности
на протяжении многих лет, должна быть заменена общеармянским единством”. См. “The Velvet
Revolution’s values are all-Armenian values: following the Pan-Armenian revolution, the long-standing
fragmentation that prevailed in our reality for many years should be substituted with all-Armenian unity” – PM
delivers speech at Renaissance Square in Stepanakert. The Prime Minister of the Republic of Armenia, 05.08.2019.
https://www.primeminister.am/en/press-release/item/2019/08/05/Rally/ (accessed 21.07.2024).
93
Полис. Политические исследования. 2024. № 5. C. 82-101
события организаторы Бархатной революции стали героями, победителями
и государственными деятелями.
В ознаменование победы Бархатной революции был введен новый празд-
ник – День гражданина, день его празднования – последняя суббота апре-
ля – ясно показывает, к какому событию он был приурочен. В постановлении
правительства были обозначены цели его введения: “…Назрела необходи-
мость… учредить День гражданина РА, в связи с политическим завершением
пути, пройденного представителями власти за предыдущие 20 лет в результате
ненасильственной бархатной революции и победы народного движения…”15
Первоначально он был задуман как день простого человека, националь-
ный праздник в этнографическом стиле. Вместо государственной символики
на праздничных плакатах красовался выведенный рукой премьера слоган
“Армения – мой дом (букв.: “очаг”), народ – моя семья”. “Народный пре-
мьер” участвовал в гуляниях, помогал жарить шашлыки и вкушал уличную
еду. Видимо, этот день должен был стать главным праздником, призванным
увековечить победу Бархатной революции и заместить День победы16. Однако
само празднование было торжественно организовано лишь в 2019 г. (в 2020 г.
помешал COVID-19, а после поражения в 2020 г. власти перестали отмечать
его с прежним размахом, не организуя каких-либо массовых мероприятий
и ограничиваясь дежурными посланиями). Кардинально изменившаяся ситу-
ация приводит к сотворению нового мифа – попытке конструирования буду-
щей Армении, что на практике оказывается деконструкцией существующей.
ПРИЗРАК ЧЕТВЕРТОЙ РЕСПУБЛИКИ
После военных и политических и неудач 2020-2022 гг. была предпринята
попытка утвердить концепцию Четвертой республики. Основная идея заклю-
чалась в том, что предыдущие три были несовершенны. Однако какой должна
быть Четвертая республика, – эта концепция в своей позитивной части все еще
остается на уровне ожидания “светлого будущего”. Бывший тогда президентом
Армен Саркисян был первым, кто открыто высказал идею Четвертой респу-
блики сразу после поражения во Второй Карабахской войне17. Он пообещал
рассказать о том, как реализовать идею будущей Армении в следующей статье.
К сожалению, он ушел в отставку, не выполнив этого обещания. Представление
о будущем Армении так и не стало политической программой, и в 2021 г. от него
осталось только надежда, что будущее, несмотря ни на что, наступит. Именно
эта бесспорная истина “Ապագա կա” (“Есть будущее”) стала главным слоганом
внеочередных выборов 2021 г., когда в ходе избирательной компании перевя-
занный трехцветной ленточкой18 молоток стал чем-то вроде символа избира-
15 См. В Армении будет отмечаться новый праздник – День гражданина. Newsarmenia, 21.03.2019. (на
армянском языке). https://newsarmenia.am/am/news/armenia/nor-ton-hayastanum/ (accessed 21.07.2024).
16 Для сравнения приведем данные опроса, пр оведенного Армянской социологической ассоциацией в ав-
густе-сентябре 2022 г.: “Самой большой исторической победой армянского народа” около 50% считают по-
беду в 1-й Карабахской войне, Сардарабадское сражение – 21,4; 9,5% – победу в Великой Отечественной,
3,5% – правление Тиграна Великого, 1,5% – “Бархатную революцию” 2018 г. (см. [Погосян 2023: 48-49]).
17 Саркисян А. На пути к “Четвертой Республике”. Официальный сайт Президента Республики Армения,
11.01.2021. https://www.president.am/ru/press-release/item/2021/01/11/President-Armen-Sarkissians-
article/s (accessed 21.07.2024).
18 Трехцветный флаг Армении в силу его асемантичности стал единственным государственным
символом, который не подлежал отрицанию.
94
Политическое воображение и политика развития
Polis. Political Studies. 2024. No. 5. P. 82-101
тельной кампании Пашиняна, который демонстрировал его на своих митингах,
интерпретируя как стальной мандат, который он просит у избирателей19.
Вскоре помимо личностей бесславного прошлого объектом атаки стали
и государственная символика, прежде всего герб и текст, а затем уже и музыка
гимна. Происходит символическое отрицание всех прежних исторических цен-
ностей, прежде всего связанных с отношениями с Турцией и Азербайджаном.
Символ трактуется как не-символ, он лишается истории и контекста и не
отсылает к предыдущим символическим практикам (например, к геральди-
ческой традиции или гербам государств-предшественников). Деконструкция
символических дискурсов основывается на их новом буквалистском прочте-
нии. Например: “Смотрите, что изображено на нашем гербе... Ноев ковчег на
горе Арарат, гербы четырех царств исторической Армении… При этом, если
смотреть в центр изображения на гербе, то на горе Арарат стоит Ноев ковчег,
сегодняшняя территория Республики Армения находится под затоплением, за-
тем лев, который давно не живет в естественных условиях здесь, в Армении”20.
Министерство культуры и образования РА также выразило обеспокоенность
по поводу не обитающих в Армении львов21. Гора Арарат, – уже вне зависимо-
сти от герба традиционный символ Армении, – также стала предметом обсуж-
дения. Поскольку она находится на территории современной Турции, в каче-
стве символа страны предлагается использовать гору Арагац, находящуюся на
территории РА22. Претворяя эту идею, премьер проводит официальные встречи
на фоне изображенной на стене горы Арагац. Текст гимна подвергся им кри-
тике за прославление тех, кто погиб за свободу родины, за то, что завершается
темой смерти23. Впоследствии премьеру в гимне не понравилось и упоминание
о врагах, – это позволит, де, нашим соседям считать, что армяне считают их
врагами и тем самым подтолкнуть к враждебным действиям24. Позднее к об-
суждению гимна обратился и председатель парламента Ален Симонян. Его не
устраивала “не-армянская” музыка. О гербе Армении, на котором Арарат за-
нимает центральное место, и изображение которого в свое время было создано
Мартиросом Сарьяном, также предпочитают не вспоминать.
Особую прагмасемантику подобным выступлениям придает то, что они при-
урочены к ритуальным датам – так, о государственных символах премьер гово-
19 После убедительной победы Н. Пашиняна на выборах 2021 г. Прокуратура Армении разъяснила, что
“молот, который должен был ударить по пустым головам угнетателей народа”, следует трактовать метафо-
рически: как символ верховенства закона. См.: Прокурор Бишарян: “Демонстрация молотка – символ
установления диктатуры закона”. Голос Армении. 11.08.2021. https://www.golosarmenii.am/article/123497/
prokuror-bisharyan-demonstraciya-molotka---simvol-ustanovleniya-diktatury-zakona (accessed 21.07.2024).
20 См. Заключительная речь премьер-министра Никола Пашиняна в НС на обсуждении исполнения
государственного бюджета на 2022 год. Официальный сайт Премьер-министра Республики Армения,
15.06.2023. https://www.primeminister.am/ru/statements-and-messages/item/2023/06/15/Nikol-Pashinyan-
Speech/ (accessed 21.07.2024).
21 См.: Жанна Андреасян об изменении герба: Мы не отказываемся от своей истории. Арминфо,
13.07.2023. https://arminfo.info/full_news.php?id=77415&lang=2 (accessed 21.07.2024).
22 См. Никол Пашинян: Самая высокая гора Армении – Арагац. 22.05.2023. https://news.am/rus/
news/761252.html (accessed 21.07.2024).
23 См. Заключительная речь премьер-министра Никола Пашиняна... Указ. соч.
24 См. Интервью премьер-министра Никола Пашиняна программе “Безопасная среда”
Общественного радио Армении (Часть 1). Armenpress, 01.02.2024. (https://armenpress.am/rus/
amp/1129392). (accessed 21.07.2024).
95
Полис. Политические исследования. 2024. № 5. C. 82-101
рил именно в День государственных символов, новое прочтение Декларации
Независимости – в День ее принятия. Тем самым праздник заменяется анти-
праздником, а ритуальные славословия – деконструктивистской критикой (со-
временный аналог ритуального поругания святынь). Трагический исход армян
из Нагорного Карабаха, кризис внешней политики и отсутствие какой-либо
внятной стратегии во внутренней приводит к еще одной трансформации
дискурса, – это деконструкция Третьей республики и ее основополагающего
документа “Декларации независимости” 1991 г. Миф бархатной революции как
венца армянской истории заменяется отрицанием все трех республик и ис-
правлением лежащих в их основе фундаментальных ошибок. Рассмотрим лишь
те аспекты, которые касаются символической и исторической политики. Это
тем более уместно, что иницируемый правительством дискурс, хоть это может
показаться странным, направлен именно на обсуждение символики и семан-
тики. Так, правительство организовало онлайн-дискуссию о замене предмета
“История Армении” на “Армянскую историю” (можно понимать и c большей
долей архаизации – как “Историю армян”). Но в общеполитическом контексте
за этой, казалось бы, чисто филологической заменой проглядывает попытка
сформировать новую идентичность и новый политический курс, предполагаю-
щий “ноль проблем с Турцией и Азербайджаном”. Соответственно, переимено-
вание предмета может стать основанием для исключения таких концептов, как
Армянское нагорье, Западная Армения, Великая и Малая Армения и ограничиться
историей, замкнутой границами современной Республики Армения.
Изменяется также коммуникативная стратегия и стилистика. Власть теперь
избегает однозначных ответов, свои идеи она предпочитает формулировать
в виде риторических вопросов. Происходит рефрейминг – императив сме-
няется на “мысли вслух”: адресата (народ, общество) приглашают подумать
и дать ответ, убеждают ли его аргументы властей (причем аргумент оформ-
лен как вопрос). “Наш аргумент таков: должна ли реальная Армения служить
исторической Армении, или историческая Армения должна служить реальной
Армении? И это политический и эпохальный вопрос, на который мы долж-
ны дать ответ”25. В ходе таких изменений пламенного оратора, однозначно
выражающего волю народа, сменяет степенный аналитик, размышляющий
над различными альтернативами и, увы, запутавшийся в них. В политическом
лексиконе закрепляются термины нарратив и дискурс, а вместо лозунгов и ко-
манд главным жанром провозглашается рефлексия и самосозерцание26.
Кооперативная модель убеждения сменяет императивную, вместо пер-
формативов-междометий типа “Дэмп – Дэмп-Ху” предлагается инициация
дискуссии, излагаются pro et contra, а окончательный ответ должен дать народ.
Тем не менее после череды оговорок принимается “правильное” решение27.
В этих изменениях можно увидеть попытку ухода от ответственности за явно
непопулярные решения. Власти не могут не знать, что большинство вовсе не
считает актуальной проблемой смену герба и гимна28. Еще серьезнее то, что
25 См. Заключительная речь премьер-министра Никола Пашиняна... Указ. соч.
26 См. там же.
27 См. Интервью премьер-министра Никола Пашиняна… Указ. соч.
28 Так, в репрезентативном социологическом опросе, проведенном в июле 2023 г. группой MPG
(представителем Международной ассоциации GALLUP в Армении), 88,3% опрошенных отметили,
что не видят необходимости в изменении государственных символов Армении, только 8% видят не-
96
Политическое воображение и политика развития
Polis. Political Studies. 2024. No. 5. P. 82-101
призыв изменить Конституцию в части, включающей ссылку на Декларацию
независимости, трактуется как выполнение ультиматума, уже обнародованного
бакинским визави29. Оглашения этого требования вызвало отрицательную
реакцию армянских властей и было расценено как “вмешательство во вну-
тренние дела Армении”30, поскольку разрушало продвигаемый ими нарратив.
В его рамках пересмотр Декларации представлялся как результат собственной
“рефлексии и самосозерцания” новой власти, а текст Декларации наделялся
магической вредоносной силой, в его “неправильности” обнаруживался
главный источник современных бед и злосчастий.
De facto воплощая идеи Леви-Стросса об инверсии и рекурсии как базовых
операциях развертывания мифа, Пашинян предложил оригинальное прочтение
Декларации как основанного на циклической рекурсии нарратива, выводящего
Армению из состава СССР и вновь возвращающего ее в исходное состояние –
исхода из СССР: “Анализ текста Декларации показывает, что мы, наконец,
выбрали такой нарратив и содержание, в основе которого – формула, сделавшая
нас частью Советского Союза. Речь идет о конфронтационном нарративе с ре-
гиональной средой, которая держала нас в постоянных конфликтах с нашими
соседями... Декларацией независимости мы провозгласили путь к выходу из
Советского Союза, но мы также закрыли все пути выхода из Советского Союза.
Приняв в конце XX века Декларацию независимости, мы приняли формулу,
которая уже привела нас к потере независимости в начале XX века”31.
Итак, в заявлении, опубликованном в годовщину принятия Декларации,
сказано, что предыдущая базовая государственная доктрина нуждается в пере-
смотре. Однако новая доминирующая политическая доктрина пока эксплицит-
но не выражена. Вопрос ограничивается обсуждением, так как общественное
мнение реагирует негативно. Благополучное и мирное будущее не наступает,
напротив, политическое время поворачивается в обратном направлении.
Борясь с Третьей Республикой, ее символикой и идеологией, новое руковод-
ство приближает страну к катастрофической ситуации 1918-1920 гг., основания
и гибели Первой республики. Но при этом, отрицая наследие СССР, в рамках
все тех же операций инверсии и рекурсии, премьер как к реальности апеллирует
к более как тридцать лет не существующей Армянской ССР, все еще оставаясь
в символических административных границах Второй республики. Выражаясь
его же словами, “призрак СССР будет витать в нашем небе”32.
Попытки нынешних армянских властей выработать конкретное видение
будущего ограничены тем, что их политический язык в целом состоит из повто-
обходимость внесения изменений в государственные символы, еще 3,7% затруднились ответить. См.
А. Оганесян. Жанна Андеасян об изменении герба: Мы не отказываемся от своей истории. Арминфо.
13.07.2023. https://arminfo.info/full_news.php?id=77415&lang=2 (accessed 21.07.2024).
29 Алиев призвал Армению положить конец территориальным претензиям к Азербайджану.
ТАСС, 14.02.2024. https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/19985711?utm_source=yxnews&utm_
medium=desktop (accessed 21.07.2024).
30 Пашинян заявил, что пытаются вмешаться во внутренние дела Республики Армения. Hraparak.am,
15.02.2024. https://hraparak.am/post/30786b2994f564b504b9fc86692fd6 (accessed 21.07.2024).
31 См. Поздравительное послание премьер-министра Никола Пашиняна по случаю 33-летия принятия
Декларации о независимости Республики Армения. Официальный сайт Премьер-министра Республики
Армения, 23.08.2023. https://www.primeminister.am/ru/statements-and-messages/item/2023/08/23/Nikol-
Pashinyan-message/ (accessed 21.07.2024).
32 Там же.
97
Полис. Политические исследования. 2024. № 5. C. 82-101
рения лозунгов об отказе от прошлого и о воплощении армянской мечты33.
На деле, общей тенденцией стала деидеологизация прежней национальной
символики, а результатом – деконструкция всей символической системы, в том
числе и вновь введенной в 2018 г.
Трансформационная логика мифа не позволяет выйти за пределы уже
созданных схем. Вместо новых символов и концептов практикуется отра-
жение, перегруппировка предыдущих и вопроизведение означающих, по-
терявших связь с означаемыми. Воспроизведение пустых форм получило
буквальное воплощение. Еще в 1913 г. выдающийся армянский поэт Ваан
Терьян (в 1918 г. – замнаркома по делам национальностей, трагически погиб
в 1920 г. в Оренбурге), споря с “зоологическими” националистами, показал, что
их не интересуют культура и история Армении, их мечта – это облаченный
в национальную форму армянский полицейский и все то, что обеспечивает
его существование [Терьян 1973: 113-114]. Мечта его антагонистов сбылась,
но лишь частично – воплотившись в полицейском, сменившим советскую
униформу, но не на национальную, а на европейскую. После 2018 г. в придачу
к немалочисленным уже имевшимся, были созданы еще более многочислен-
ные и многообразные полицейские подразделения, постоянно ведется работа
над внедрением новых европеизированных униформ для каждого из них.
А главным героем Армении провозглашен обеспечивающий существование
правительства, армии и полиции исправный налогоплательщик34. Однако
каких-либо культурных и исторических символов – кроме горы Арагац и са-
мого Пашиняна – пока не предложено. Основным брендом (sic!) Армении
была и остается демократия35 Военное и внешнеполитическое поражение
закрепляется внутриполитическим, что в области символической политики
реализуется как деконструкция идеологической системы Третьей республики.
Для легитимизации этой цели, как это и предполагается в семантике Оруэлла
(“мир есть война”), условия капитуляции оформляются как наконец-то на-
ступающее утверждение независимости и суверенитета.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ: В ПОИСКАХ ЛУЧШЕГО ПРОШЛОГО
Политическая постсоветская история Армении распадается на четыре
периода, каждый из которых связан с определенным политическим режимом
(1990-1998; 1998-2018; 2018-2020; 2020 – по настоящее время). Каждый из них
порождает различные политические мифы, как доминантные (официальные),
так и оппозиционные, однако в целом все они ведут начало от базового сло-
варя, сформировавшегося именно в конце 1980-х – начале 1990-х годов. Все
они основаны на трансформации (отрицании, инверсии и рекурсии) преды-
33 “Логика формирования политического мифа вокруг ‘ненасильственной революции’ может стать
благодатной почвой для популистского образа мышления политической элиты и, как следствие,
болезненного кризиса в случае неспособности претворить в жизнь некоторые утопические проекты,
а также столкновения нового мифа с политической реальностью” [Сарксян, Дунамалян 2022: 68].
См., например: “…Да, это программа мечты, благодаря которой мы возвращаем гражданину РА право
мечтать и выполнять их”. Никол Пашинян. Irazek.am. 07.06.2021. https://www.irazek.am/ru/news/3422
(accessed 21.07.2024).
34 См.: Герой № 1 в Армении – работающий и платящий налоги гражданин: премьер-министр РА.
Armenrress. 08.02.2024. https://armenpress.am/ru/article/1129834 (accessed 21.07.2024).
35 Демократия – основный бренд Армении, и это наше убеждение и наша стратегия: Никол Пашинян.
Официальный сайт Премьер-министра Республики Армения, 31.05.2023. https://www.primeminister.am/
ru/press-release/item/2023/05/31/Nikol-Pashinyan-Armenian-Forum-Democracy/ (accessed 21.07.2024).
98
Политическое воображение и политика развития
Polis. Political Studies. 2024. No. 5. P. 82-101
дущих этапов символических концептуальных паттернов. Так, начальный этап
характеризовался переоценкой ценностей: все советское подлежало отрица-
нию, а в качестве образца рассматривалась Республика Армении 1918-1920 гг.
Возникает идеологический конфликт – между концептами реинкарнации
и созидания, поскольку новая власть стремится утвердить себя через миф со-
творения принципиально новой – а именно политической нации. Советской
Армении противопоставляется не-Советская, которая затем расщепляется
на два контрарных концепта – Первая vs Третья Республика. Затем проис-
ходит их “примирение”, что нашло отражение в метанарративе Трех респу-
блик – Советская Армения занимает достойное место как промежуточное
звено перехода от неполной к полноценной независимой государственности.
В 2010-е годы возрождаются примордиалистские нарративы, утверждающие
неизменность Армении начиная с легендарного прародителя Айка. В насто-
ящее время очевидна попытка создания концепта “Четвертой республики”,
основанного на отрицании предыдущих, вплоть до отказа от Декларации не-
зависимости как советского наследия и аннулирования символов предыдущих
эпох (герб, гимн, гора Арарат).
Динамику этих изменений можно обобщенно представить в духе формулы
Леви-Стросса [Lévi-Strauss 1955: 442-443]:
Fx(a) : Fy(b) = Fx (b) : Fa-1(y);
разумеется, взятую как некоторый паттерн, предельно абстрагирующий се-
мантику порождаемых дискурсов. Если Fx интерпретировать как отношение
Конструирование, Fy – как Отторжение, термы (а), (b) и (c) как, соответствен-
но, настоящее, прошлое и будущее, то происшедшие события описываются как
стадиальные переходы (см. табл.).
Таблица (Table)
Описание стадиальных переходов политической истории постсоветской Армении
в аспектах символической политики и политической мифологии
Description of stage transitions in the political history of post-Soviet Armenia
in the aspects of symbolic politics and political mythology
Стадиальные
переходы Исходное состояние Целевое состояние
1Конструирование настоящего,
отторжение предшествующего
прошлого (1991-1998) VS Конструирование вечного
прошлого-настоящего
(1998-2018)
2Вечное прошлое-настоящее
(1998-2018) VS
Отторжение прошлого-
настоящего
путем конструирования
настоящего-будущего (2018-2020)
3Конструирование
настоящего-будущего
(2018-2020) VS
Отторжение настоящего-
будущего
путем конструирования
прошлого
(после 2020 года)*
Примечание: *Согласно логике стадиальных переходов, после 2020 г. должна появиться следую-
щая антиномия, приходящая на смену существующей, причем – не Четвертая Республика и не
Третья, а некоторое мифологизированное прошлое. Нынешний господствующий метанарратив
должен быть заменен его инверсией.
99
Полис. Политические исследования. 2024. № 5. C. 82-101
Подтверждение модели, приведенной в таблице, мы находим в результатах уже
упомянутого (в сноске 16) социологического опроса36. Он показывает, что совре-
менное армянское общество живет одновременно в различных временах. В раз-
ных социальных слоях синхронно могут существовать различные временные
циклы и закономерности. При этом власти и большая часть общества проживают
текущий исторический период в различных временных и дискурсивных парадиг-
мах. (Анти-)символическая политика, формируемая сегодняшней властью, и ло-
гика политического мифотворчества оказываются противоположно направлен-
ными. Это неизбежно ведет к драматической коллизии, поскольку навязываемые
сверху идеологемы оказываются в отношении контрадикции представлениям
армянского общества о собственной идентичности. Подавляющее большинство
предпочитает идентифицировать себя с символами прошлых эпох, с которыми
у большинства ассоциируется положительный образ Армении. Согласно данным
этого опроса, примерно 60% считают эпоху царя Тиграна Великого (1 век до н.э.)
самым успешным периодом в истории Армении. Вторым успешным периодом
стали 1970-е годы Советской власти (22,5%). Наконец, 15% упомянули леген-
дарные времена мифического прародителя армян Айка. Только 12% относят
лучшие времена к независимой Республике Армения. В сознании современных
армян прошлое явно преобладает над настоящим: “мифологическое” прошлое
и настоящее соотносятся как 87,5% против 12%. Подробнее о результатах опроса
см. [Погосян 2023: 52-53; Погосян, Погосян 2023].
Очевидно, что это мифологическое прошлое, которое ассоциируется скорее
с именами-символами, нежели событиями (праотец Айк, Тигран Великий),
да и реальная Советская Армения, объект отрицания и деконструкции конца
1980-х – начала 1990-х годов, скорее есть некоторая мифологизированая кон-
струкция, нежели реальный опыт. Вспомним Лумана: общество, как сложная
автономная система, порождает собственное прошлое, и фиксирует результаты
этой постоянно проводимой операции [Luhmann 1984: 41].
DOI: 10.17976/jpps/2024.05.06
THE HISTORY OF POST-SOVIET ARMENIA
THROUGH ITS POLITICAL MYTHS AND SYMBOLS
S.T. Zolyan1
1 Russian-Armenian University, Yerevan, Armenia
ZOLYAN, Suren Tigranovich, Professor, Russian-Armenian University, email: surenzolyan@gmail/com
Zolyan, S. (2024). The history of post-Soviet Armenia through its political myths and symbols. Polis. Political
Studies, 5, 82-101. (In Russ.) https://doi.org/10.17976/jpps/2024.05.06
Acknowlegments. The research was supported by the Science Committee of RA, in the frames of the research project №21AG-
6C041 “Cognitive, communicative and semiotic mechanisms of the formation of historical memory and national identity”.
Received: 05.03.2024. Accepted: 20.05.2024
Abstract. We address the semiotics of conceptual shifts in the dominant discursive political and sociocultural
practices of the Post-Soviet Armenia. The political history of independent Armenia is expressed through
36 В рамках указанного исследовательской группой в метаданных проекта, реализованного Армянской со-
циологической ассоциацией в конце 2021 г. – начале 2022 г., был разработан комплекс тематических блоков
и вопросов для изучения ключевых характеристик исторической памяти современного армянского общества.
В течение августа-сентября 2022 г. ею было осуществлено эмпирическое исследование методом анкетного опро-
са при помощи личных интервью в домах 1500 респондентов, являющихся постоянно проживающими рези-
дентами Армении. Контроль проводился в 10% случаев в присутствие супервайзера проекта и в 15% случаев при
помощи проверочных звонков. Подробнее о методологии исследования и его результатах см. [Погосян 2023].
100
Политическое воображение и политика развития
Polis. Political Studies. 2024. No. 5. P. 82-101
dominant political symbols and concepts, with a heterogeneous mixture of mythologized ancient history,
Soviet and anti-Soviet ideologies. Attempts to create new symbols or re-interpret old ones led to significant
transformations in the main discursive practices, which could form the foundation for the legitimization of the
Armenian political identity. In general, if we depart from the substantive aspects, semiotic operations are governed
by two main transformational principles: recursion and inversion, precisely those that Levi-Strauss described
in relation to myth. At the same time, dierent cycles of this process can coexist in the same socio-cultural
space. The political post-Soviet history of Armenia is divided into four periods, each of which is associated with
a specific political regime (1990 – 1998; 1998 – 2018; 2018 – 2020; 2020 – up to present). Each of them gives
rise to dierent political myths, both dominant (ocial) and oppositional, but in general, they are all based on
the basic vocabulary that was formed in the late 1980s and early 1990s. Therefore, from the point of view of
symbolic conceptual patterns, they are all based on the transformation (negation, inversion, and recursion) of
the previous stages. Thus, the initial stage was characterized by a revaluation of values: everything Soviet was to
be denied, and the Republic of Armenia of 1918-1920 was considered as a model. However, the new authorities
intended to establish themselves through the myth of the creation of a fundamentally new – namely, a political
nation, therefore, a tension has emerged between the concepts of reincarnation and creation. Soviet Armenia
is contrasted with non-Soviet Armenia, which is then split into two opposed concepts: the First vs. the Third
Republic. Then their “reconciliation” took place. It is reflected in the metanarrative of the Three Republics, and
the Soviet Armenia occupies a worthy place as an intermediate link from incomplete to full-fledged independent
statehood. In the 1900s, primordial narratives were revived, asserting the immutability of Armenia, starting with
the legendary progenitor Hayk. At present, there is an obvious attempt to create the concept of the “Fourth
Republic” based on the negation of the previous ones, up to the rejection of the Declaration of Independence
as a Soviet legacy and the annulment of previous symbols (the coat of arms, the anthem, the Mount Ararat).
Keywords: post-Soviet Armenia, political mythology, political symbolism, symbolic politics,
national identity.
References
Abrahamyan, L. (2006). Armenian identity in a changing world. Costa Mesa: Mazda Publishers.
Armenia’s Velvet Revolution: A Special Issue. (2018). Demokratizatsiya: The Journal of Post-Soviet
Democratization, 26(4).
Broers, L., & Ohanyan, A. (eds.). (2021). Armenia’s Velvet Revolution: authoritarian decline
and civil resistance in a multipolar world. London; New York; Oxford: I.B. Tauris. http://dx.doi.
org/10.5040/9781788317214
Cassirer, E. (1953). Language and myth. New York: Dover Publications.
Cassirer, E. (1961). The myth of the state. New Haven: Yale University Press.
Edelman, M. (1985). Political language and political reality. Political Science & Politics, 18(1), 10-19.
https://doi.org/10.2307/418800
Edelman, M. (1998). Language, myths and rhetoric. Society, 35, 131-139. https://doi.org/10.1007/
BF02838136
Lanskoy, M., & Suthers, E. (2019). Armenia’s Velvet Revolution. Journal of Democracy, 30(2), 85-99.
https://doi.org/10.1353/jod.2019.0027
Lasswell, H.D. (1949). The language of power. In H.D. Lasswel, & N. Leites (Ed.), Language of Politics
(pp. 3-19). Cambridge: M.I.T.
Lasswell, H.D, Kaplan, A., & Brunner, R.D. (2014). Power and society. A framework for political inquiry.
New York: Routledge. https://doi.org/10.4324/9781315127156
Lévi-Strauss, C. (1955). The structural study of myth. The Journal of American Folklore, LXVII, 428-444.
Libaridian, G. (1999). The challenge of statehood: Armenian political thinking since independence.
Watertown: Blue Crane Books.
Luhmann, N. (1984). Social systems. Stanford: Stanford University Press.
Ohanyan, A., & Kopalyan, N. (2022). How to train your dragon: Armenia’s Velvet Revolution in an
authoritarian orbit. Communist and Post-Communist Studies, 55(1), 24-51. https://doi.org/10.1525/j.
postcomstud.2022.55.1.24
Panossian, R. (2006). The Armenians: from kings and priests to merchants and commissars. Lon don: Hurst & Co.
Suny, R.G. (1993). Looking toward Ararat: Armenia in modern history. Bloomington: Indiana University Press.
Suny, R.G. (2001). Constructing primordialism: old histories for new nations. The Journal of Modern
History, 73(4), 862-896. https://doi.org/10.1086/340148
Rutland, P. (1994). Democracy and nationalism in Armenia. Europe-Asia Studies, 46(5), 839-861. https://
doi.org/10.1080/09668139408412202
101
Полис. Политические исследования. 2024. № 5. C. 82-101
Zakaryan, L. (2023). The activities and the transformation process of the Parliament of Armenia in the first
years of Independence. History and Culture, 20(2), 159-174. https://doi.org/10.46991/hc.2023.20.2.159
Zolyan, M. (2023). Three republics of Armenia: the Soviet past and the politics of memory in post-
Soviet Armenia (1991-2018). Caucasus Survey, 12(2), 205-228. https://doi.org/10.30965/23761202-bja10018
Zolyan, S. (2005). Western democratic institutions and the Armenian reality. In Armenia on the Way to
Europe (pp. 157-172). Yerevan: Antares.
Zolyan, S. (2011). Feudal democracy or democratic feudalism: Armenia in 2008. In Identities, Ideologies
and Institutions. A Decade of Insight into the Caucasus 2001-2011 (pp. 32-47). Yerevan: Caucasus Institute.
Zolyan, S. (2020). The descriptive models оf post-Soviet societies аnd Armenia’s possible development
trajectory. Armenia 2018. Realities and Perspectives. Identity, 3(1), 261-270.
Welt, C., & Bremmer, I. (1997). Armenia’s new autocrats. Journal of Democracy, 8(3), 77-91. https://
doi.org/10.1353/jod.1997.0036
Atanesyan, A.V. (2018). “Velvet Revolution” in Armenia: potential, gains and risks of political protest
activity. Polis. Political Studies, 6, 80-98. (In Russ.) https://doi.org/10.17976/jpps/2018.06.06
Fomin, I.V., & Silaev, V.Yu. (2018). Armenian nationalism vs. Armenian state: cleavages and coalitions
in the discourses on Sasna Tsrer. Polis. Political Studies, 3, 78-92. (In Russ.) https://doi.org/10.17976/
jpps/2018.03.06
Pogosyan, G., & Poghosyan, R.M. (2023). Socio-cultural identification of modern Armenians. Sociological
Studies, 11, 121-126. (In Russ.)
Pogosyan, G.A. (2023). Historic memory and national identity. Yerevan: RAU Publishing House.
(In Russ.)
Sarkisyan H.L., & Dunamalyan N.A. (2020). The dynamics of civil identity transformation in modern
Armenia: factors and subjects. Polis. Political Studies, 2, 53-72. (In Russ.) https://doi.org/10.17976/
jpps/2020.02.05
Zolyan, S. (2007). Institutions of Western democracy and Armenian reality. Comparative Constitutional
Review, 2, 129-135. (In Russ.)
Vaan Teryan. (1973). Spiritual Armenia. In Collection of works in 4 volumes. Vol. 3 (pp. **-**). Yerevan.
(In Arm.)
Zakaryan, L. (2023). The activities and the transformation process of the Parliament of Armenia in the
first years of Independence. History and Culture, 20(2), 159-174. (In Arm.)
Литература на русском языке
Атанесян А.В. 2018. “Бархатная революция” в Армении: потенциал, достижения и риски полити-
ко-протестной активности. Полис. Политические исследования. № 6. С. 80-98. https://doi.org/10.17976/
jpps/2018.06.06. EDN: YNKETZ.
Золян С. 2007. Институты западной демократии и армянские реалии. Сравнительное конститу-
ционное обозрение. № 2. С. 129-135. EDN: NCHPFH.
Погосян Г.А. 2023. Историческая память и национальная идентичность. Первичные результаты
общенационального эмпирического социологического исследования. Ереван: Издательство РАУ.
Погосян Г.А., Погосян Р.М. 2023. Социокультурная идентичность современных армян.
Социологические исследования. № 11. С. 121-126. EDN: MOECPK.
Саркисян О.Л., Дунамалян Н.А. 2020. Динамика трансформации гражданской идентичности
в современной Армении: факторы и субъекты. Полис. Политические исследования. № 2. С. 53-72.
https://doi.org/10.17976/jpps/2020.02.05. EDN: HUZFPY.
Фомин И.В., Силаев Н.Ю. 2018. Армянский национализм против армянского государства:
расколы и коалиции в дискурсе о “Сасна Црер”. Полис. Политические исследования. № 3. С. 78-92.
https://doi.org/10.17976/jpps/2018.03.06. EDN: OSIDKV.
Литература на армянском языке
Закарян Л. 2023. Զաքարյան Լիլիթ. ՀՀ խորհրդարանի գործունեությունը և փոխակերպման
գործընթացը անկախության առաջին տարիներին. Պատմություն և մշակույթ (Деятельность и процесс
трансформации Парламента РА в первые годы независимости. История и культура. Т. 20. № 2.
С. 159-174).
Ваан Терьян. 1973. Տերյան Վ. Երկերի ժողովածու չորս հատորով, Հ. 3, Եր. (Духовная Армения.
Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 3. Ереван. С. 103-118).