Content uploaded by Katerina Khonineva
Author content
All content in this area was uploaded by Katerina Khonineva on Mar 18, 2025
Content may be subject to copyright.
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ, 2023, № 58
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ В РУССКОМ ПЕРЕВОДЕ
(ПОСЛЕСЛОВИЕ К ДИСКУССИИ)
Екатерина Александровна Хонинева
Европейский университет в Санкт-Петербурге
6/1A Гагаринская ул., Санкт-Петербург, Россия
Институт лингвистических исследований РАН
9 Тучков пер., Санкт-Петербург, Россия
ekhonineva@eu.spb.ru
Александра Константиновна Касаткина
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
16 ул. Союза Печатников, Санкт-Петербург, Россия
Институт лингвистических исследований РАН
9 Тучков пер., Санкт-Петербург, Россия
alexkasatkina@gmail.com
А н но т а ци я: В статье анализируются результаты форума «Лингвистическая антропология», посвященного совре-
менному состоянию исследований языка и культуры в России. Очевидно, что трансфер междисциплинарной области
под названием «лингвистическая антропология» в российскую науку и образование уже происходит. При этом, как
показывает дискуссия, российская версия этого направления организуется вокруг нескольких центров притяжения:
западная литература о языке и культуре и языке и политике, теория и методы лингвистики, социолингвистики, конвер-
сационного анализа и анализа дискурса и отечественная школа этнолингвистики. Интригующая методологическая
проблема на стыке антропологии и лингвистики — работа с невысказанным, двусмысленным и ироничным. Участники
дискуссии задают критические вопросы и к основаниям, на которых исследователь опознает лакуны и двусмыслен-
ности, и к задачам его собеседников, когда они указывают на невыразимость тех или иных смыслов. Размышляя об
аналитическом потенциале метафоры перевода (еще одно место встречи языка и культуры), участники «Форума» го-
ворят о ее политической подоплеке: перевод способен как установить отношения иерархии, так и создать условия для
сотрудничества. Дискуссия показала, что перевод американской лингвистической антропологии в российские акаде-
мические реалии может способствовать диалогу как между дисциплинами, так и между исследователями из разных
стран. Союз антропологии и лингвистики предлагает инструменты, востребованные не только среди антропологов
иэтнографов, но и среди историков, социологов и других исследователей, которые стремятся понять социальную
действительность.
К л юч ев ые с ло ва : лингвистическая антропология, этнолингвистика, история науки, ирония, перевод, языковые
идеологии, язык и культура.
Д л я сс ыл ок : Хонинева Е., Касаткина А. Лингвистическая антропология в русском переводе (послесловие к дис-
куссии) // Антропологический форум. 2023. №58. С.190–206.
d o i : 10.31250/1815-8870-2023-19-58-190-206
U R L : http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/058/khonineva_kasatkina.pdf
ANTROPOLOGICHESKIJ FORUM, 2023, NO. 58
LINGUISTIC ANTHROPOLOGY IN RUSSIAN TRANSLATION
(AFTERWORD TO THE DISCUSSION)
Ekaterina Khonineva
European University at St Petersburg
6/1А Gagarinskaya Str., St Petersburg, Russia
Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences
9 Tuchkov Lane, St Petersburg, Russia
ekhonineva@eu.spb.ru
Alexandra Kasatkina
National Research University “Higher School of Economics”
16 Soyuza Pechatnikov Str., St Petersburg, Russia
Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences
9 Tuchkov Lane, St Petersburg, Russia
alexkasatkina@gmail.com
A b st r ac t: The article presents the results of the Forum “Linguistic Anthropology”, dedicated to the current state of
language and culture studies in Russia. It is obvious that the transfer of an interdisciplinary field called “Linguistic
Anthropology” to Russian science and education is already underway. At the same time, as the discussion shows, a Russian
version of this area is organized around several points of attraction: Western literature on language and culture and
language and politics, the theory and methods of linguistics, sociolinguistics, conversational analysis and discourse
analysis, and the Russian school of еthnolinguistics. An intriguing methodological problem at the intersection of
anthropology and linguistics is dealing with the unspoken, the ambiguous and the ironic. The participants in the
discussion ask critical questions both of the grounds on which the researcher recognizes gaps and ambiguities, and of
thegoals of her interlocutors when they indicate that cert ain meanings cannot be expressed. Reflecting on the analytical
potential of the metaphor of translation (another point where language and culture meet), the Forum participants
talkabout its political underpinnings: translation can both establish hierarchical relationships and create a space for
cooperation. The discussion showed that the translation of American linguistic anthropology into Russian academic
reality can create a space for dialogue both between disciplines and between researchers from different countries. The
union of anthropology and linguistics offers relevant tools that are in demand not only among anthropologists and
ethnographers, but also among historians, sociologists and other researchers who seek to understand social reality.
K e y w o r d s : linguistic anthropology, ethnolinguistics, history of science, irony, translation, language and culture,
language ideologies.
To c i t e : Khonineva E., Kasatkina A., ‘Lingvisticheskaya antropologiya v russkom perevode (posleslovie k diskussii)’
[Linguistic Anthropology in Russian Translation (Afterword to the discussion)], Antropologicheskij forum, 2023, no. 58,
pp.190–206.
d o i : 10.31250/1815-8870-2023-19-58-190-206
U R L : http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/058/khonineva_kasatkina.pdf
190
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ 2023 № 58
Екатерина Александровна Хонинева
Европейский университет
в Санкт-Петербурге /
Институт лингвистических
исследований РАН,
Санкт-Петербург, Россия
ekhonineva@eu.spb.ru
Александра Константиновна
Касаткина
Национальный исследовательский
университет «Высшая школа
экономики» /
Институт лингвистических
исследований РАН,
Санкт-Петербург, Россия
alexkasatkina@gmail.com
Екатерина Хонинева, Александра Касаткина
Лингвистическая антропология в русском
переводе (послесловие к дискуссии)
В статье анализируются результаты форума «Лингвистическая антропология», посвященного современному состоянию
исследований языка и культуры в России. Очевидно, что трансфер междисциплинарной области под названием
«лингвистическая антропология» в российскую науку и образование уже происходит. При этом, как показывает
дискуссия, российская версия этого направления организуется вокруг нескольких центров притяжения: западная
литература о языке и культуре и языке и политике, теория и методы лингвистики, социолингвистики, конверсацион-
ного анализа и анализа дискурса и отечественная школа этнолингвистики. Интригующая методологическая про-
блема на стыке антропологии и лингвистики — работа с невысказанным, двусмысленным и ироничным. Участники
дискуссии задают критические вопросы и к основаниям, на которых исследователь опознает лакуны и двусмыслен-
ности, и к задачам его собеседников, когда они указывают на невыразимость тех или иных смыслов. Размышляя об
аналитическом потенциале метафоры перевода (еще одно место встречи языка и культуры), участники «Форума»
говорят о ее политической подоплеке: перевод способен как установить отношения иерархии, так и создать условия
для сотрудничества. Дискуссия показала, что перевод американской лингвистической антропологии в российские
академические реалии может способствовать диалогу как между дисциплинами, так и между исследователями из
разных стран. Союз антропологии и лингвистики предлагает инструменты, востребованные не только среди антро-
пологов и этнографов, но и среди историков, социологов и других исследователей, которые стремятся понять со-
циальную действительность.
Ключевые слова: лингвистическая антропология, этнолингвистика, история науки, ирония, перевод, языковые идео-
логии, язык и культура.
Выбор американского ярлыка «лингвистиче-
ская антропология» в качестве названия для
этого «Форума» может выглядеть провока-
тивным жестом. И на него последовала ре-
акция: увидев наши вопросы, один русско-
язычный коллега, давно работающий на
Западе, (отчасти) справедливо заметил, что,
вместо того чтобы навязывать российской
науке западные академические категории
и ставить всем в пример «больших белых
братьев», нам стоило бы говорить о пробле-
ме интеллектуальной самостоятельности
и деколонизации нашей науки и вспомнить
собственные богатые традиции изучения
языка и культуры. Мы далеки от того, чтобы
кому-то что-то навязывать — в этом опросе
нас интересовал именно современный рос-
сийский ландшафт подобных исследований.
Решив дать «Форуму» такое название, а не,
скажем, «Язык и культура», мы исходили из
своего ощущения, что в современном ис-
пользовании сочетание «лингвистическая
антропология» имеет предельно широкое
значение, в сердце которого — культурная
обусловленность коммуникации. В то же
191
Лингвистическая антропология
ФОРУМ
время это название достаточно специфично и четко указывает
на дисциплины, подходы которых предлагается объединить:
антропологию и лингвистику. Когда мы составляли вопросы,
нам хотелось узнать, во-первых, в каких отношениях сейчас
находятся эти дисциплины в России, во-вторых, как российские
исследователи решают конкретные проблемы на стыке дисцип-
лин (мы выбрали «невыразимое» («невысказанное») и перевод),
в-третьих, как сегодня представлены западные и российские
теоретические школы вэтом дисциплинарном пограничье,
ив-четвертых, каким может быть будущее исследований языка
и культуры в нашей стране. Мы чрезвычайно признательны
авторам реплик за отклик. Их вклад существенно дополнил
и местами коренным образом поменял наши прежние пред-
ставления.
Из ответов можно заметить, что фольклористы, этнолингвисты,
антропологи, лингвисты — все как будто хорошо себя чувству-
ют в своих дисциплинарных ячейках (об исключениях — ниже),
и потребности в дополнительных или альтернативных назва-
ниях нет. Нужен ли нам в самом деле ярлык «лингвистическая
антропология»?
Приглашая российских коллег соотнести себя с западной кате-
гориальной сеткой, мы имплицитно предлагаем сравнить ака-
демические традиции, подумать о причинах и следствиях раз-
личий, поискать возможности диалога. Мы полагаем, что
отказываться от сближения с западной академической тради-
цией и концентрироваться только на «родных осинах» — жест
не менее, а возможно, и более проблематичный. Главное, что
обе перспективы — и западная наука, претендующая на гло-
бальный и универсальный статус, и локальные научные тради-
ции (каких много и на условном Западе!) — имеют право на
существование и каждая по-своему продуктивна.
Очевидно, что трансфер лингвистической антропологии в рос-
сийскую науку уже происходит. Как минимум в нескольких
ведущих университетах (СПбГУ, НИУ ВШЭ, ЕУСПб) читаются
курсы с таким названием, появились научные журналы, которые
поднимают на флаг объединение антропологии и лингвистики
(«Томский журнал лингвистических и антропологических ис-
следований»; «Лингвистика и антропология» (Иркутск)). «Фо-
рум» показал, что российские авторы, работающие с языком
и культурой, хорошо ориентируются в западной лингвистиче-
ской антропологии (и социолингвистике): многие упомянули
имена и идеи Алессандро Дуранти и Пенелопы Экерт, а также
в той или иной форме сослались на языковые и семиотические
идеологии Майкла Силверстина и Вебба Кина. (Не связана ли
эта популярность с сильными структурно-семиотическими
192
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ 2023 № 58
линиями в родословной российской социальной антрополо-
гии?) В 2018 г. в ИЛИ РАН была создана Лаборатория антро-
пологической лингвистики, которая стремится объединить всех,
кто, по выражению Е.В. Головко, ее основателя и руководителя,
ставит задачей «извлечь культурный смысл из того, что и как
сказано в процессе взаимодействия». Среди ее сотрудников не
только антропологи, но и социолингвисты, а также этнолинг-
висты. И это неудивительно, ведь при переносе идей и катего-
рий на другую культурную почву неизбежно рождение гибри-
дов. Вот и наш «Форум» в первом приближении представляет
картину лингвистической антропологии в российской версии.
Полученная палитра подходов и мнений во многом определя-
ется списком рассылки вопросов (хотя небольшая часть реплик
пришла «самотеком»). Радостно увидеть разнообразие интерес-
нейших исследовательских случаев, в которых авторы обнару-
жили место встречи языка и культуры. Это классические со-
циолингвистические сюжеты: бытование миноритарных языков,
языковая политика и идентичность (Ленора Гренобль, Лаура
Сирагуза, Марина Мартынова), а также, в микросоциолингви-
стическом ключе, русские феминитивы и диминутивы (Ирина
Фуфаева). Это фольклористика: фольклор как речевое событие
(Светлана Адоньева), фольклорная несказочная проза (Светла-
на Королёва) и, ýже, рассказы о сновидениях (Анна Лазарева).
Этнография традиционной культуры: рассказы о ритуальных
практиках и практики речевого табуирования (Александра
Дугушина), новые формы социальности в албанской деревне
(Александр Новик). Этнолингвистические реконструкции кол-
лективного образа действительности («картины мира») на ма-
териале устной речи сельской глубинки (Светлана Толстая).
И самые разнообразные антропологические сюжеты: языковые
идеологии в осетинских и русских традиционалистских про-
ектах (Сергей Штырков), дискурсы антиэйджистских сообществ
в социальных сетях (Ирина Прус), постперестроечные повсе-
дневные разговоры как площадка осмысления опыта социаль-
ных трансформаций (Нэнси Рис) и различия в интервьюиро-
вании вьетнамских и индонезийских фермеров (Алишер
Шарипов), недосказанное и недоступное пониманию в затруд-
ненной речи людей с «особенностями коммуникативного уча-
стия» (Анна Алтухова) и даже взаимодействие с российской
государственной бюрократией (Никита Шевченко). К антропо-
логическим примыкают историческое исследование дискурсив-
ного сообщества советских молодежных журналов (Роман
Петров) и социологическая работа с дискурсами российских
городских активистов (Полина Улановская, Ксения Полесская).
Как замечает Нэнси Рис, «язык, речь, разговор, нарратив и дру-
гие результаты языковой деятельности занимают абсолютно
1
193
Лингвистическая антропология
ФОРУМ
центральное место в нашей этнографической работе» и «для
культурной антропологии это всегда только часть более слож-
ных социальных действий, систем, событий, структур и прак-
тик, которые в той или иной степени необходимо принимать
во внимание при репрезентации наших исследовательских
находок». Вопрос заключается в том, каким образом мы, те,
кто считает себя этнографами или антропологами, принимаем
их во внимание в наших исследованиях, какие методы исполь-
зуем. С 2020 г. мы в Лаборатории антропологической лингви-
стики периодически проводим обзоры ведущих зарубежных
журналов по антропологии в поисках проблематики «языка
и культуры». Мы обнаружили, что хотя антропологи постоян-
но работают с языковыми явлениями, они редко считают
нужным применять специальную методологию для их интер-
претации и пишут о «дискурсе» или «нарративе», как если бы
это были слова обыденного языка, а не аналитические инстру-
менты. В наших вопросах мы назвали это жаргонизацией и ин-
терпретировали как процесс интеграции лингвистической
антропологии в западный антропологический проект. В то же
время в титульном журнале “Journal of Linguistic Anthropology”
методы предельно эксплицированы и существует дежурный
набор терминов, которые путешествуют от статьи к статье, но
почти не встречаются в других антропологических журналах
(например, indexicality, enregisterment, metapragmatics). Это
создает впечатление определенного эзотеризма лингвистиче-
ской антропологии как отдельного направления на фоне за-
падной антропологической науки. В нашей дискуссии по по-
нятным причинам приняли участие те исследователи, которые
так или иначе задумывались о методах работы с языком
и слова «дискурс» и «нарратив» в простоте не употребляют. Но
в получившемся разбросе позиций по отношению к культур-
ным аспектам коммуникации в разных дисциплинах выделя-
ются отчетливые центр и периферия, и критерий здесь — тоже
своего рода методологическая уверенность с оттенком знания
для посвященных.
В центре можно поместить лингвистику: именно лингвисты
дали самые краткие ответы на наши вопросы, потому, видимо,
что для них исследование языка — это профессия, они чув-
ствуют себя уверенно и наедине с «невыразимым», и в разно-
образных ситуациях перевода. Их дисциплина дает им все не-
обходимые инструменты для работы с этими проблемами
коммуникации, настолько очевидные, что их достаточно толь-
ко упомянуть, не вдаваясь в подробности. Понятно, что и во-
просы о социальных и культурных измерениях языка лингвисты
поставили значительно раньше антропологов, о чем напо минает
нам Е.Е. Левкиевская. Добавим, что, работая не только с языком,
194
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ 2023 № 58
но и с культурными и общественными процессами, нужды в до-
полнительных, нелингвистических инструментах для их анали-
за они, похоже, не испытывают. Чем дальше от лингвистиче-
ского ядра, тем больше вопросов, сомнений и поисков и тем
скуднее инструментарий. К периферии стремятся история и со-
циология. У края ойкумены можно наблюдать разнообразие
траекторий исследовательского поиска, которые в целом сво-
дятся к анализу дискурса по Мишелю Фуко. Поближе к центру
этнография / антропология, фольклористика, этнолингвистика.
Ближе всего к центру с его полной методологической опреде-
ленностью — социолингвистика и конверсационный анализ.
Вопрос о перспективах исследования противоречивого, дву-
смысленного, неоднородного в социальной жизни в известном
смысле наследует традиции «антропологического подозрения».
Антропология как эмпирическая дисциплина, несмотря на все
чаще звучащие призывы принять всерьез локальные интерпре-
тации, теории, онтологии и пр., в своих эпистемологических
основаниях продолжает опираться на убеждение, что у всего
сказанного можно и даже необходимо обнаружить «второе дно».
Будущих этнографов учат пристально следить за противоречи-
ями между словом и делом, дискурсом и практикой. Притом
подобные противоречия и несогласованность доступны иссле-
дователю не только в сопоставлении высказываний с конкрет-
ной (неречевой) деятельностью представителей изучаемых со-
обществ, но и в наблюдении за формами организации самих
высказываний. Ряд исследователей, работая на пересечении
социальной и лингвистической антропологий, показывают, как
эта проблематика может быть рассмотрена на материалах пунк-
тирной, прерывистой речи, полной социально значимых лакун,
тропов, намеков и отсылок к тому, что не должно быть сказано
напрямую (см., например: [Basso 1970; Fernandez, Huber 2001;
Lambek, Antze 2003; Fleming, Lempert 2011]).
Антропологи и авторы реплик, где в той или иной мере затро-
нут вопрос о невыразимом или невыраженном, сходятся во
мнении, что работать с таким материалом непросто. Впрочем,
как нам своевременно напоминают Сергей Штырков и Дмитрий
Колядов, с интерпретацией, казалось бы, прямых и прозрачных
высказываний у исследователей проблем не меньше (в особен-
ности если рассуждать об этом в русле пресловутой антропо-
логии подозрения). Не случайно некоторые авторы реплик
ссылаются на работы представителей прагматической традиции
Джона Остина и Джона Серля. Большинство речевых высказы-
ваний не сводимы к логическим пропозициям и соответствен-
но не могут оцениваться в терминах противоречий или истин-
ности / ложности, а их функционал может выходить за рамки
трактовок, лежащих на поверхности. Более того, здесь неиз-
2
195
Лингвистическая антропология
ФОРУМ
бежно встают и дополнительные вопросы: что позволяет нам
(антропологам и носителям языка) опознавать высказывание
как двусмысленное или, наоборот, однозначное? Как мы от-
личаем иронию и серьезность, умолчания и особенности ком-
муникативного стиля человека? Так, Дмитрий Колядов и Анна
Алтухова отказываются признавать эпистемологические при-
вычки антропологов к подозрению самоочевидными и пред-
лагают проблематизировать сами аналитические процедуры
распознавания смыслов, стоящих за словами или их отсутстви-
ем. «Что именно побуждает меня к тому, чтобы увидеть в кон-
кретном случае за сказанным или написанным нечто иное?»
(Дмитрий Колядов), «что здесь является “материалом”, помимо
моих собственных замешательства и беспокойства, и не затме-
вают ли они для меня самой важные аспекты моего взаимодей-
ствия с разными собеседниками?» (Анна Алтухова).
Любопытна в этой связи перспектива конверсационного ана-
лиза, которую представляют в своей реплике Мария Ерофеева
и Михаил Белов. Методологический аппарат этого направления
«заточен» под анализ тех «свернутых» значений речевых дей-
ствий, которые обыкновенно остаются за рамками рефлексив-
ного осознавания говорящих или же предстают в их рефлексии
в неполном, усеченном виде. То, что не может быть выражено
и сформулировано словами, конверсационный анализ предла-
гает увидеть на микроуровне взаимодействия, в тех практиках,
которые это взаимодействие составляют (здесь, вновь обраща-
ясь к реплике Дмитрия Колядова, уместно вспомнить обозна-
чение прагматики как науки о несказанном: [Levinson 2005: 433]).
При этом конверсационный анализ занимает жесткую методо-
логическую позицию: исследователь имеет право предлагать
собственные интерпретации наблюдаемому только в пределах
локального контекста коммуникации, не принимая во внимание
культурный фон. Этнографические методы предоставляют
больший простор для аналитического творчества и, как заме-
чают некоторые авторы реплик, могут быть плодотворно ис-
пользованы в союзе с конверсаналитическими (Екатерина
Руднева, Дмитрий Колядов). Антропологи, к сожалению, не-
часто пользуются техниками конверсационного анализа. Но
имеющиеся редкие примеры показывают, что с их помощью
вполне возможно извлекать культурную информацию из ком-
муникативного взаимодействия [Moerman 1988; Besnier 1989].
В обсуждении вопроса о противоречивом социальном (и соот-
ветственно речевом) поведении наших собеседников в поле
важно, как мы полагаем, учитывать несколько обстоятельств.
То, что представляет аналитическую проблему для исследова-
теля, для самих людей, жизнь которых он или она изучает,
может быть вовсе не проблематичным (как в некоторых слу чаях
196
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ 2023 № 58
так называемого религиозного синкретизма) или же составлять
проблему практическую (пример чего приводит в своей репли-
ке Анна Алтухова), этическую, а порой и бюрократическую
(очем пишет Никита Шевченко). На этическое измерение в ис-
следовании противоречий обращает внимание антрополог
Майкл Ламбек в рамках тематической дискуссии в журнале
“HAU: Journal of Ethnographic eory”, которую мы цитируем
во введении к этому «Форуму». Он отмечает, что не только за-
зор между тем, что «люди говорят, что делают», и тем, что они
делают в действительности, должен быть помещен в фокус ис-
следовательского внимания. Не менее важно наблюдать, в каких
отношениях оказываются утверждения о том, как поступает
конкретный человек и как человек абстрактный должен по-
ступать в принципе [Berliner et al. 2016: 6]. Здесь возникает
особое созвучие между антропологией морали и лингвистиче-
ской антропологией, отчетливо слышимое в ряде реплик на-
шего «Форума». Так, рассматриваемые в «Форуме» сюжеты
затрагивают не только собственно речевые практики (конкрет-
ные реализации речевых табу (Светлана Королёва, Александра
Дугушина), иронии (Полина Улановская, Ксения Полесская)
и пр.), но и метапрагматические лозунги и языковые идеологии,
крепко связывающие язык и мораль (Сергей Штырков, Никита
Шевченко).
Яркий пример таких идеологий — представления об искрен-
ности, во-первых, требующие от субъекта полного и непротиво-
речивого соответствия внутренних состояний и внешних дей-
ствий (прежде всего речи), а во-вторых, обязующие эти
внутренние состояния с завидной регулярностью выражать, т.е.
ничего не утаивать (см. подробнее: [Keane 2002]). Акцент на
противоречиях, которые характерны для любого социального
поведения, ставит под вопрос модерную концепцию гомогенной
непротиворечивой стабильной личности [Berliner et al. 2016: 5].
Другой вариант — заявления, согласно которым те или иные
фрагменты реальности или личного опыта человека обладают
настолько особым статусом, что не могут быть отражены в сло-
вах, во всяком случае в словах обыденного языка. Некоторые
авторы подходят к подобным метапрагматическим утверждени-
ям критически. «Когда кому-то (в первую голову мне) отказы-
вают в способности что-то постигнуть, мы имеем дело с простой
ситуацией: то, что объявляется недоступным нашему разумению,
являет собой какую-то пустоту, но пустоту социально важную.
Другими словами, когда мы слышим фразу “вам этого не понять”,
говорящие нас просто мистифицируют, а себе одновременно
рассказывают о каких-то основах собственной идентичности»,—
пишет Сергей Штырков. Добавим, что они заодно рассказывают
еще и о себе как о моральном субъекте.
197
Лингвистическая антропология
ФОРУМ
Таким образом, мы оказываемся в двоякой ситуации. С одной
стороны, мы предполагаем, что за самоцензурой, умолчаниями,
недосказанностью кроется что-то очень важное для понимания
интересующих нас социальных феноменов, и, как остроумно
подмечает Алишер Шарипов, перефразируя строки известной
композиции, «чувствуем сквозняк оттого, что это место свобод-
но». С другой же стороны, нам все время следует помнить, что
рассказы о том, как что-то не может быть выражено словами,
остаются лишь рассказами, призванными, возможно, повысить
авторитет говорящего в глазах исследователя или особым об-
разом фреймировать сам разговор, а не сообщить нам об особых
непостижимых обывателем значениях действий и слов.
Когда же мы соглашаемся с нашими собеседниками в том, что
нечто важное выражено словами быть не может и даже не
должно, а также сохраняем их «право на непрозрачность»,
о котором пишут Лаура Сирагуза и Анна Алтухова, то это де-
лает и нашу этнографию прерывистой, полной намеков, про-
пусков и недосказанности. Возможно, это и к лучшему. Как бы
то ни было, все вышесказанное имеет отношение не только к эпи-
стемологическим, но и к методологическим основаниям нашей
дисциплины. Авторы реплик «Форума» убедительно показыва-
ют, как пустоты и разнообразные экивоки становятся катали-
затором дальнейшей исследовательской работы.
Формулируя следующий вопрос, мы руководствовались наблю-
дениями о росте популярности понятия «перевод» в русско-
язычных антропологических текстах, не говоря уже о том, что
именно трудности перевода с языков Тробриандских островов
на английский натолкнули Бронислава Малиновского на мысль
о неразрывной связи языка и культуры и вдохновили его на
статью, столетию со дня публикации которой посвящен этот
«Форум». Малиновский, однако, не подвергал критическому
осмыслению само понятие перевода. Создается впечатление,
что и до сих пор зачастую оказывается достаточным лишь
указания на факт перевода тех или иных слов, выражений, об-
разов или практик на язык той или иной институции, направ-
ления, традиции, для того чтобы читатель сразу же понял, о чем
идет речь, и не нуждался в специальных комментариях. В самом
деле, утверждение, что эффективная коммуникация между
людьми или социальными институтами была бы невозможна
без вездесущих процессов перевода, можно смело причислять
к порядку здравого смысла, во всяком случае здравого смысла
нашей дисциплины. Более того, нельзя не отметить, так сказать,
поэтическую функцию этой метафоры. Ирина Прус тонко под-
мечает, что использование понятия перевода в антропологиче-
ском рассуждении — это «элегантный способ определить ис-
следовательский сюжет, задать для тех, с кем мы дискутируем
3
198
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ 2023 № 58
или кто нас читает, понятную рамку». Между тем, нам казалось,
что это допущение чревато двусмысленностями. Поэтому мы
предложили авторам поразмышлять, в каких контекстах ока-
зывается уместна работа с понятием перевода и каким образом
она становится возможна. Ответов на этот вопрос поступило
сравнительно мало. Мы можем лишь предполагать, чем это
обусловлено: самоочевидностью методологии исследования
подобных процессов для лингвистики и этнолингвистики, не-
достаточно специфичной формулировкой нашего вопроса,
невысокой эвристической ценностью метафоры «перевода» для
антропологов, участвующих в «Форуме», или же проблемой
самого перевода понятия, в традиционном своем значении
сфокусированного на языковом материале, в зыбкую область
социальных наук.
Вопрос определения и исследования процессов перевода
обнаруживает весьма четкую границу между подходами линг-
вистическим и антропологическим. В традиционной семиотике
и лингвистике перевод определяется как частный случай ин-
терпретации (в терминах Чарльза Пирса), стремящейся к не-
коей содержательной эквивалентности по отношению к «ори-
гиналу». При этом в основе теории перевода, сформулированной
с позиции структурной лингвистики, лежит такая онтология
языка, которая предполагает, что границы между языками или
знаковыми системами существуют до непосредственного акта
перевода (в схожем ключе формулируют определение перевода
М.А. Кронгауз и Е.Е. Левкиевская). Антропологи смотрят на
это несколько иначе. Как отмечает Сьюзан Гэл, денотация и ре-
ференция основываются не на каком-то особом (и, нужно до-
бавить, априорном) соответствии слов миру, как будто изоли-
рованном от человека, а на «социолингвистическом разделении
труда», в рамках которого одним людям приписывается авто-
ритет установления семиотических связей, а другим предписы-
вается следовать за первыми [Gal 2015: 233]. Что же касается
перевода, антропологов интересуют не собственно процессы
перекодирования и возможности достижения наибольшего
семантического и поэтического сходства между исходным «тек-
стом» и «текстом» перевода, а социальные отношения, стоящие
за этими процессами. Иными словами, в антропологической
перспективе перевод рассматривается в первую очередь как
эмная категория, а результат перевода — не как объективно
оцениваемые данные, лежащие в области пропозиционального
содержания, но как предмет рефлексии, обсуждения и догово-
ренностей представителей изучаемых культур, как то, что опре-
деляется местными представлениями о языке, значении и ав-
торитете. Кроме того, антропологический подход предполагает,
что перевод затрагивает не только элементы различных семио-
199
Лингвистическая антропология
ФОРУМ
тических систем, но и идеи, ценности, культурные практики,
артефакты и т.д. [Hanks, Severi 2014].
В методологическом плане сама антропологическая наука тра-
диционно опиралась на практики перевода с языка изучаемых
народов на язык академической науки (т.е. на языки колониза-
торов). В свое время это обстоятельство стало важным элемен-
том дискуссии в рамках постмодернистской и постколониаль-
ной рефлексии об этнографической работе [Asad 1986; Cliord
1997; Viveiros de Castro 2004]. Тем острее звучит критика в реп-
лике Е.В. Головко, отмечающего, что советские этнографы
редко проводили полевую работу на языке изучаемой культуры
и в своей коммуникации с информантами в основном полага-
лись лишь на русский язык, а в случае затруднений просто
обращались к переводчикам: «В полном соответствии с доми-
нировавшими представлениями того времени язык понимался
всего лишь как средство передачи “мыслей” из одной головы
в другую». Такое положение дел в советской этнографии не
только отражает особое понимание онтологии языка и ее связи
с культурой, на что справедливо указывает автор реплики, но
и ставит вопрос о политике перевода, т.е. об отношениях ие-
рархии, гегемонии и доминирования (см. подробнее: [Rubel,
Rosman 2003]). Помимо очевидной трактовки перевода как
инструмента эксплуатации, могут быть и альтернативные ин-
терпретации (впрочем, как кажется, менее востребованные у на-
шего брата-антрополога), которые, напротив, рассматривают
антропологический перевод как способ узаконить разнообразие,
«дать голос», легитимировать «иное» не-западное в глазах пред-
ставителей глобального Севера и тем самым расшатать иерар-
хические структуры, колониальные привычки и, шире, пред-
ставления о нормальном (Сергей Штырков, Анна Алтухова).
Также, напоминает в своей реплике Никита Шевченко, некото-
рые исследователи склонны трактовать перевод как демокра-
тическое пространство диалога и возможностей для симбиоза
и сотрудничества.
Все это снова подводит нас к следующему простому соображе-
нию: практики и контексты перевода невозможно продуктивно
изучать без учета языковых идеологий — как самих «перевод-
чиков», так и исследователей, предлагающих свои теории и ин-
терпретации. Пример подобных «идеологий перевода» можно
найти в реплике Сергея Штыркова, который комментирует
споры о переводимости в осетинских этнотрадиционалистских
проектах: «Первая требует от своих исполнителей того, чтобы
всё важное было переведено, а вторая — чтобы это важное было
оставлено без перевода, т.е. на языке оригинала». Здесь можно
усмотреть (вечное?) противостояние двух типов осмысления
языка, распространенных в западных обществах. Один из них—
200
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ 2023 № 58
идеология аутентичности. В этом случае язык осмысляется как
выразитель уникальных мыслей и внутренних состояний субъ-
екта или же сущности какой-то социальной группы. Другая—
идеология анонимности, в рамках которой язык рассматри-
вается как нейтральная среда, ни от кого не зависящая, но
доступная каждому. В основе первой, как пишут лингвистиче-
ские антропологи Сьюзан Гэл и Кэтрин Вулард, лежит социаль-
ная индексальность (языковая форма отсылает к свойствам
личности, чаще — к свойствам социальной группы) и иконич-
ность. Основу второй составляет свойство референциальности,
т.е. акцент делается именно на содержании и его доступности
для широкой публики [Gal, Woolard 2001].
Можно легко представить себе и ситуацию, когда антрополог
определяет конкретные дискурсивные процессы как перевод
и вдумчиво комментирует их в своих статьях, в то время как
сами участники этих процессов никаким переводом их не счи-
тают, а полагают обсуждаемые смыслы, идеи и понятия своими
родными. Здесь неизбежно встает вопрос к антропологу, на
каких основаниях перевод из одной смысловой системы в дру-
гую может определяться в качестве такового и не приводит ли
использование обсуждаемой метафоры к натурализации границ
между ними. В каком-то смысле и этот «Форум» можно считать
попыткой перевода понятий и методов лингвистической антро-
пологии в российский научный контекст. Такой перевод неиз-
бежно бы исходил из предположения о существовании границ,
разделяющих дисциплинарные ведомства и исследовательские
традиции. Но разве не создаются эти границы именно в ходе
самого перевода?
Спектр цитируемых авторов в ответах показывает, что собствен-
но российская традиция исследований языка и культуры со-
храняется одна, и это школа этнолингвистики, основанная
Н.И.Толстым, которая, применяя структурно-семиотический
метод, в том числе к устной речи, реконструирует «словарь»
обобщенной древней славянской культуры. В этом Россия оста-
ется частью европейской научной традиции с ее проистекаю-
щим из национальных филологий интересом к локальным
культурным древностям. В диалоге с этой школой находятся
фольклористы, но, когда возникает необходимость анализиро-
вать современное бытование фольклора и его связь с речевым
и практическим контекстом, они обращаются в основном к за-
падным работам по анализу дискурса, лингвистической праг-
матике, философии языка.
Антропологи / этнографы, работающие с языком, так или ина-
че изучают связь языка и политики. Это может быть вовлечен-
ность языка в политические процессы национального строи-
4
201
Лингвистическая антропология
ФОРУМ
тельства на том или ином уровне (Марина Мартынова, Лаура
Сирагуза, Ленора Гренобль, Сергей Штырков). Или локальные
речевые взаимодействия, которые производят (или снимают)
неравенство (Анна Алтухова, Алишер Шарипов), воспроизводят
или трансформируют социальный порядок (Нэнси Рис) или
стремятся это сделать (Ирина Прус). Внимание к контекстам
высказываний позволяет смотреть не на содержание слов, а на
их эффект и, в частности, производство определенных сред
взаимодействия со своими правилами, будь то уголок цифровой
платформы (Ирина Прус) или церковная проповедь (Сергей
Штырков). А речь, понятая как социальное действие, произво-
дящее эффекты, т.е. меняющее мир, — это по определению
политическое явление. Авторы этих реплик неизменно ссыла-
ются на зарубежную и в основном англоязычную литературу.
С одной стороны, таким образом складывается общее поле
теоретических дискуссий, где снимаются национальные и язы-
ковые границы, и это заметно даже в пределах нашего «Фору-
ма», где есть трое зарубежных участников. С другой стороны,
как мы упоминали в вопросах к «Форуму», в западной антро-
пологии на концептуализацию политического измерения речи
оказали серьезное влияние русскоязычные теоретики (М.М.Бах-
тин, В.Н. Волошинов). Получается, что теперь они возвра-
щаются в российскую науку в переведенном и сильно пере-
работанном виде. А.В. Давыдов напоминает об остроумном
и весьма правдоподобном объяснении, которое предложил
этому парадоксу В.М. Алпатов: перевод повысил однозначность,
четкость и последовательность расплывчатой терминологии
этих мыслителей [Алпатов 2005: 185]. Кроме того, французские
и английские переводчики через выбор тех или иных вариантов
перевода (например, discourse для «слово») встроили эти тексты
в актуальные на западе теоретические дебаты 1960–1970-х гг.,
как раз в эпоху «поворота к языку» во многих гуманитарных
дисциплинах в связи с подъемом структуралистской и пост-
структуралистской философии. История российских социаль-
ных и гуманитарных наук иная, и, судя по репликам нашего
«Форума», «академических прадедов» помнят и чтут, но к их
наследию не обращаются.
Отдельной строкой хочется выделить ответы нынешних аспи-
рантов — антропологов (Ирина Прус, Никита Шевченко)
и историка (Роман Петров). Интенсивные поиски на фоне
разных образовательных траекторий приводят молодых иссле-
дователей подчас к неожиданным и интересным сочетаниям
идей и методов для решения все тех же проблем связи языка
и культуры: социологические теории Джеффри Александера,
Роджерса Брубейкера (Ирина Прус), Люка Болтански и Лорана
Тевено (Никита Шевченко), Кембриджская школа истории
5
202
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ 2023 № 58
понятий (Роман Петров). Нетривиальные методологические
сочетания способны приводить к большим научным прорывам
и подчас ложатся в основу новых школ. Об этом напоминает
С.Ю. Королёва: ученые, чьи идеи формировали новые направ-
ления, игнорировали границы дисциплин (К.В. Чистов, П.Г.Бо-
гатырев, Б.Н. Путилов, В.Я. Пропп — все свободно сочетали
фольклористику и этнографию). Но для аспиранта это зачастую
означает проблемы с дисциплинарной принадлежностью, а зна-
чит с формальной стороной защиты диссертации. Институ-
циональное устройство современной российской науки не
предлагает готовой ячейки исследователям, которые хотели бы
изучать культуру или общество через коммуникативные явле-
ния. В диссертационном совете по филологии потребуют боль-
ше лингвистики или литературоведения, по истории (в случае
этнографов) пожурят за неэтнографические методы. О со-
ветских корнях такого положения дел подробно пишет
Е.В. Головко: «Языки и вся сопутствующая теория изучались на
филологических факультетах университетов, при этом в фил-
факовских программах обучения не было ничего, хоть как-то
соотносящегося с этнографией. Этнография же вообще была
чем-то не вполне самостоятельным: она шла по разряду исто-
рических дисциплин».
Отвечая на вопрос о преподавании лингвистических дисцип-
лин этнографам, авторы реплик мечтают о широком спектре
курсов о языке для всех гуманитарных (и не только) специаль-
ностей (Лаура Сирагуза, Елена Левкиевская, Александр Новик)
и даже о полной ликвидации дисциплинарных границ и фор-
мировании общей области гуманитарного знания, где студент
бы сам определял свою траекторию (Роман Петров). В реаль-
ности же складывается впечатление, что курсы о языке и куль-
туре пока преподаются в российских вузах главным образом
на уровне магистратуры, не ниже, т.е. только тем студентам,
которые выбрали более глубокую специализацию и готовятся
к научной карьере. В результате подчас эти курсы превраща-
ются в «лингвистический ликбез» (Артем Давыдов). В то же
время, как замечает М.А. Кронгауз, «преподавание лингвисти-
ческих курсов гуманитариям (и не только им) возможно, если
мы не преподаем результаты высокой лингвистической науки,
а вместе со студентами рассуждаем о языке и коммуникации,
о тех аспектах, которые в той или иной степени касаются всех».
Мы видим здесь большой потенциал и сильное место лингви-
стической антропологии: рассматривая язык как действие и при-
спосабливая аналитические инструменты лингвистики для
понимания взаимодействий между людьми, она способна
посредничать между лингвистикой и науками о культуре и пре-
одолевать эзотеризм «чистой» лингвистики как в области тер-
203
Лингвистическая антропология
ФОРУМ
минологии, так и в области постановки исследовательских
задач.
Мы благодарны всем участникам «Форума». На наш взгляд,
состоявшаяся дискуссия не только очертила контуры лингви-
стической антропологии в современной российской версии, но
и показала, что за этим названием скрывается больше, чем за-
тяжной спор об этикетках (лингвистическая антропология или
антропологическая лингвистика?) и извечная хрестоматия
Алессандро Дуранти. Эта область, где встречаются антропология
и лингвистика, чтобы понять, как люди пользуются языком,
живет, развивается и предлагает рабочие инструменты, полез-
ные любому социальному исследователю.
Библиография
Алпатов В.М. Волошинов, Бахтин и лингвистика. М.: Языки русской
культуры, 2005. 432 с.
Asad T. e Concept of Cultural Translation in British Social Anthropology //
Cliord J., Marcus G.E. (eds.). Writing Culture: e Poetics and Politics
of Ethnography. Berkeley, СА; Los Angeles; L.: University of California
Press, 1986. P. 141–164.
Basso K. “To Give up on Words”: Silence in Western Apache Culture //
Southwestern Journal of Anthropology. 1970. Vol. 26. No. 3. P. 213–230.
doi: 10.1086/soutjanth.26.3.3629378.
Berliner D., Lambek M., Shweder R., Irvine R., Piette A. Anthropology and the
Study of Contradictions // HAU: Journal of Ethnographic eory. 2016.
Vol. 6. No. 1. P. 1–27. doi: 10.14318/hau6.1.002.
Besnier N. Information Withholding as a Manipulative and Collusive Strategy
in Nukulaelae Gossip // Language in Society. 1989. Vol. 18. No. 3.
P.315–341. doi: 10.1017/S0047404500013634.
Cliord J. Routes: Travel and Translation in the Late Twentieth Century.
Cambridge, MA: Harvard University Press, 1997. 416 p.
Fernandez J., Huber M.T. (eds.). Irony in Action: Anthropology, Practice, and
the Moral Imagination. Chicago, IL; L.: University of Chicago Press,
2001. VIII+280 p.
Fleming L., Lempert M. Introduction: Beyond Bad Words // Anthropological
Quarterly. 2011. Vol. 84. No. 1. P. 5–13. doi: 10.1353/anq.2011.0008.
Gal S. Politics of Translation // Annual Review of Anthropology. 2015. Vol. 44.
P. 225–240. doi: 10.1146/annurev-anthro-102214-013806.
Gal S., Woolard K.A. Constructing Languages and Publics: Authority and
Representation // Gal S., Woolard K.A. (eds.). Languages and Publics:
e Making of Authority. Manchester: St. Jerome, 2001. P. 1–12.
Hanks W.F., Severi C. Translating Worlds: The Epistemological Space of
Translation // HAU: Journal of Ethnographic eory. 2014. Vol. 4.
No.2. P. 1–16. doi: 10.14318/hau4.2.001.
Keane W. Sincerity, “Modernity”, and the Protestants // Cultural Anthropology.
2002. Vol. 17. No. 1. P. 65–92. doi: 10.1525/can.2002.17.1.65.
204
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ 2023 № 58
Lambek M., Antze P. (eds.). Illness and Irony: On the Ambiguity of Suering
in Culture. N.Y.; Oxford: Berghahn Books, 2003. 160 p.
Levinson S.C. Living with Manny’s Dangerous Idea // Discourse Studies. 2005.
Vol. 7. No. 4–5. P. 431–453. doi: 10.1177/1461445605054401.
Moerman M. Talking Culture: Ethnography and Conversation Analysis.
Philadelphia, PA: University of Pennsylvania Press, 1988. XIII+211 p.
Rubel P.G., Rosman A. Introduction: Translation and Anthropology //
RubelP.G., Rosman A. (eds.). Translating Cultures: Perspectives on
Translation and Anthropology. Oxford; N.Y.: Berg, 2003. P. 1–22.
Viveiros de Castro E. Perspectival Anthropology and the Method of Controlled
Equivocation // Tipiti: Journal of the Society for the Anthropology of
Lowland South America. 2004. Vol. 2. No. 1. P. 3–22.
Linguistic Anthropology in Russian Translation
(Aerword to the discussion)
Ekaterina Khonineva
European University at St Petersburg
6/1А Gagarinskaya Str., St Petersburg, Russia
Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences
9 Tuchkov Lane, St Petersburg, Russia
ekhonineva@eu.spb.ru
Alexandra Kasatkina
National Research University “Higher School of Economics”
16 Soyuza Pechatnikov Str., St Petersburg, Russia
Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences
9 Tuchkov Lane, St Petersburg, Russia
alexkasatkina@gmail.com
e article presents the results of the Forum “Linguistic Anthro-
pology”, dedicated to the current state of language and culture
studies in Russia. It is obvious that the transfer of an interdisciplinary
field called «Linguistic Anthropology» to Russian science and
education is already underway. At the same time, as the discussion
shows, a Russian version of this area is organized around several
points of attraction: Western literature on language and culture and
language and politics, the theory and methods of linguistics,
sociolinguistics, conversational analysis and discourse analysis, and
the Russian school of еthnolinguistics. An intriguing methodological
problem at the intersection of anthropology and linguistics is dealing
with the unspoken, the ambiguous and the ironic. e participants
in the discussion ask critical questions both of the grounds on which
the researcher recognizes gaps and ambiguities, and of the goals of
her interlocutors when they indicate that certain meanings cannot
205
Лингвистическая антропология
ФОРУМ
be expressed. Reecting on the analytical potential of the metaphor
of translation (another point where language and culture meet), the
Forum participants talk about its political underpinnings: translation
can both establish hierarchical relationships and create a space for
cooperation. e discussion showed that the translation of American
linguistic anthropology into Russian academic reality can create
aspace for dialogue both between disciplines and between
researchers from dierent countries. e union of аnthropology and
linguistics oers relevant tools that are in demand not only among
anthropologists and ethnographers, but also among historians,
sociologists and other researchers who seek to understand social
reality.
Keywords: linguistic anthropology, ethnolinguistics, history of
science, irony, translation, language and culture, language ideologies.
References
Alpatov V. M., Voloshinov, Bakhtin i lingvistika [Voloshinov, Bakhtin and
Linguistics]. Moscow: Yazyki russkoy kultury, 2005, 432 pр. (In Russian).
Asad T., ‘e Concept of Cultural Translation in British Social Anthropology’,
Cliord J., Marcus G. E. (eds.), Writing Culture: e Poetics and Politics
of Ethnography. Berkeley, СА; Los Angeles; London: University of
California Press, 1986, pp. 141–164.
Basso K., ‘“To Give up on Words”: Silence in Western Apache Culture’,
Southwestern Journal of Anthropology, 1970, vol. 26, no. 3, pp. 213–230.
doi: 10.1086/soutjanth.26.3.3629378.
Berliner D., Lambek M., Shweder R., Irvine R., Piette A., ‘Anthropology and
the Study of Contradictions’, HAU: Journal of Ethnographic eory,
2016, vol. 6, no. 1, pp. 1–27. doi: 10.14318/hau6.1.002.
Besnier N., ‘Information Withholding as a Manipulative and Collusive Strategy
in Nukulaelae Gossip’, Language in Society, 1989, vol. 18, no. 3,
pp.315–341. doi: 10.1017/S0047404500013634.
Cliord J., Routes: Travel and Translation in the Late Twentieth Century.
Cambridge, MA: Harvard University Press, 1997, 416 pp.
Fernandez J., Huber M. T. (eds.), Irony in Action: Anthropology, Practice, and
the Moral Imagination. Chicago, IL; London: University of Chicago
Press, 2001, VIII+280 pp.
Fleming L., Lempert M., ‘Introduction: Beyond Bad Words’, Anthropological
Quarterly, 2011, vol. 84, no. 1, pp. 5–13. doi: 10.1353/anq.2011.0008.
Gal S., ‘Politics of Translation’, Annual Review of Anthropology, 2015, vol. 44,
pp. 225–240. doi: 10.1146/annurev-anthro-102214-013806.
Gal S., Woolard K. A., ‘Constructing Languages and Publics: Authority and
Representation’, Gal S., Woolard K. A. (eds.), Languages and Publics:
e Making of Authority. Manchester: St.Jerome, 2001, pp. 1–12.
Hanks W. F., Severi C., ‘Translating Worlds: e Epistemological Space of
Translation’, HAU: Journal of Ethnographic eory, 2014, vol. 4, no. 2,
pp. 1–16. doi: 10.14318/hau4.2.001.
206
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ 2023 № 58
Keane W., ‘Sincerity, ‘Modernity,’ and the Protestants’, Cultural Anthropology,
2002, vol. 17, no. 1, pp. 65–92. doi: 10.1525/can.2002.17.1.65.
Lambek M., Antze P. (eds.), Illness and Irony: On the Ambiguity of Suering in
Culture. New York; Oxford: Berghahn Books, 2003, 160 pp.
Levinson S. C., ‘Living with Manny’s Dangerous Idea’, Discourse Studies, 2005,
vol. 7, no. 4–5, pp. 431–453. doi: 10.1177/1461445605054401.
Moerman M., Talking Culture: Ethnography and Conversation Analysis.
Philadelphia, PA: University of Pennsylvania Press, 1988, XIII+211 pp.
Rubel P. G., Rosman A., ‘Introduction: Translation and Anthropology’,
RubelP. G., Rosman A. (eds.), Translating Cultures: Perspectives on
Translation and Anthropology. Oxford; New York: Berg, 2003, pp. 1–22.
Viveiros de Castro E., ‘Perspectival Anthropology and the Method of Controlled
Equivocation’, Tipiti: Journal of the Society for the Anthropology of
Lowland South America, 2004, vol. 2, no. 1, pp. 3–22.
