Content uploaded by Ilya Katerny
Author content
All content in this area was uploaded by Ilya Katerny on May 03, 2022
Content may be subject to copyright.
Наряду с традиционным категориями, которыми оперируют исследователи при
изучении проблем морали (нравственности), появились ли понятия, обозначающие
новые феномены в данной области? Чем это обусловлено и насколько оправдано?
Девятко И.Ф. Социология морали – быстро развивающаяся область, в которой реа-
лизуется намеченная еще Э. Дюркгеймом перспектива исследования сферы морально
релевантного методами эмпирических наук о поведении. Данная исследовательская перс-
пектива не отлична от того, что Дюркгейм именовал «этикой философов», она, скорее,
дополняет последнюю. Появляются термины, описывающие новые феномены морали и
DOI: 10.31857/S013216250014275-5
Ключевые слова: мораль • нравственность • справедливость • ценность • общество •
власть • цифровая реальность • этика
Аннотация. Проблемы нравственности, морали и этики издревле были в фокусе
внимания социальной науки. Актуализация изучения этических проблем вызвана стре-
мительными изменениями мира. Журнал «Социологические исследования» иницииро-
вал проведение круглого стола, пригласив к их обсуждению ведущих исследователей
этих проблем во всем их противоречивом, а иногда парадоксальном развитии во всех
сферах общественной жизни – в труде, политике, социальных отношениях, в культуре и
науке. Эксперты сформулировали свои представления о сущности происходящих изме-
нений и пред ложения, имеющие не только научный, но и прикладной (управленческий)
характер. Особый интерес представляют попытки ответить на следующие вопросы: Кто
определяет моральное лицо (нравственность) современного общества? Появились ли
новые понятия или происходит трансформация старых? Есть ли субъект нравственной
культуры? Какие новые проблемы морали обострились в современном мире и совре-
менном российском обществе? С какими этическими проблемами сталкиваются ученые?
Полагаем, что обсуж дение предлагаемых вопросов – это шаг на пути к осмыслению
новых феноменов, уточнению позиций и понятий.
Учас тники: ДЕВЯТКО Инна Феликсовна – доктор социологических наук, профессор, зав.
кафед рой анализа социальных инстит утов НИУ ВШЭ, главный научный сотрудник Института
социо логии РАН (deviatko@gmail.com); КАТЕРНЫЙ Илья Владимирович – кандидат философских
наук, доцент кафедры социологии МГИМО МИД РФ, старший научный сотрудник Инстит ута со-
циологии ФНИСЦ РАН (yarkus@mail.ru); КИРИЛИНА Татьяна Юрьевна – доктор социологических
наук, заведующая кафедрой гуманитарных и социальных дисциплин Технологического универси-
тета им. А.А. Леонова; профессор кафедры социологии Российского государственного социаль-
ного университета (kirilina_t@rambler.ru); ПЕРОВ Вадим Юрьевич – кандидат философских наук,
доцент, заведующий кафедрой этики Санкт-Петербургского государственного университета,
Санкт-Петербург, Россия (vadimperov@gmail.com); СЕМЕНОВ Евгений Васильевич – доктор
фило софских наук, профессор, главный научный сотрудник Института социологии ФНИСЦ РАН
(eugen.semenov@inbox.ru); СОКОЛОВ Владимир Михайлович – доктор философских наук, про-
фессор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ
(vl-sokol@yandex.ru); ЧЕРНЫШ Михаил Федорович – член-корреспондент РАН, и.о. директора
Инсти ту та социологии ФНИСЦ РАН; зав. кафедрой Государственного академического университета
гуманитарных наук (mfche@yandex.ru). Все, кроме Перова В.Ю., – Москва, Россия.
НРАВСТВЕННОСТЬ, МОРАЛЬ, ЭТИКА: ЧТО ПРОИСХОДИТ
В ТЕОРИИ И СОЦИАЛЬНОЙ ПРАКТИКЕ? (круглый стол)
© 2021 г.
Социология морали
Нравственность, мораль, этика... (круглый стол) 29
иных нормативных систем – профессионального этоса, религиозной этики, права – напри-
мер, морализация, моральное типажирование (moral typecasting), моральная ответст-
венность корпоративных, институциональных или даже искусственных акторов, машин-
ная/алгоритмическая этика, – но и происходит постоянное уточнение или даже реконцеп-
туализация ранее использовавшихся понятий (моральная ответственность, моральные
основания, моральная идентичность, агентность и т.п.). Нередко то, что на первый взгляд
кажется новой категорией или новым феноменом, в результате более точной концепту-
ализации и включения в более широкий теоретический контекст становится не только
более понятным, но и менее новым.
Приведу лишь два тесно взаимосвязанных примера явлений и соответствующих по-
нятий, имеющих в последнее время широкое хождение не только в научных дискуссиях,
но и в публичном дискурсе. Первый – «новая этика», термин, популярный пока преиму-
щественно в политико-идеологических публичных дебатах и в документах, описывающих
корпоративный этос. «Новая этика» может быть концептуализирована как тенденция к
тотальной морализации, абсолютистской нормативной оценке, нередко предполагающей
не только символические, но и вполне экономические или даже правовые ретрибутив-
ные санкции, даже применительно к тем социальным феноменам, которые в силу своей
игровой и перформативной природы исходно подразумевают использование механизмов
спонтанного смысло порождения, символической трансгрессии и постоянных переходов
от порядка реального к порядку воображаемого. Примерами таких явлений могут быть
флирт или импровизационный юмор (например, стендап), которые основаны на исполь-
зовании описанных механизмов по определению, и поэтому обычно не предполагают
постоян ного мораль ного мониторинга и жестких санкций, помимо такой, например, тра-
диционной реак ции публики на эксцессы неуместного юмора, как ситуативное выражение
неодобрения или отвращения. Однако и неудачные шутки, и неуместные ухаживания все
чаще ретроспективно становятся объектом коллективных жалоб и юридических исков.
В целом морализация может быть описана как феномен реинтерпретации в терми-
нах моральной оценки, то есть вынесения обыденных суждений об ответственности, вине,
правах, применительно к тем видам преимущественно непреднамеренного предполагае-
мого морального и материального ущерба, которые по умолчанию не классифицируются
(или не классифицировались ранее) как ведущие к моральной или правовой общественной
реак ции. Рефлексивное, сознательное оценивание такого ущерба как результата винов ного
действия в рамках поддерживающей вынесение моральных и правовых суждений позна-
вательной «системы-2»
1
затруднительно, поскольку зачастую не выполняются такие мини-
мальные критерии приписывания ответственности, как наличие интенции и возможностей
контроля у предполагаемого нарушителя, а иногда отсутствует и возможность указать на
индивидуального актора, являющегося «автором» трансгрессии. Однако акцентирование
(а иногда и гиперболизация) причиненного вреда, обычно описываемого в терминах нега-
тивных эмоций и неблагоприятных психологических последствий, а также идентификация
ставшего реципиентом этого вреда пострадавшего (patient) ведут в этом случае к допол-
няющему интуитивную оценку ущерба третьими лицами автоматическому приписыванию
вины предполагаемому агенту, которая осуществляется неосознаваемой и основанной на
ассоциативных и аффективных механизмах «системой-1». Данный эффект прямого влияния
воспринимаемого ущерба на интуитивные суждения о вине и ответст венности описывается
некоторыми информационными моделями вынесения обыденных моральных суждений
2
.
Интересно отметить, что такой «обходной путь» к инициированию широкой социеталь-
ной реакции на предполагаемую нормативную трансгрессию в подоб ных случаях обычно
ведет не столько к требованиям признания или восстановления достоинства жертвы и
1 См., напр.: Evans J.St.B.T., Stanovich K.E. Dual-Process Theories of Higher Cognition: Advancing the
Debate // Perspectives on Psychological Science. 2013. Vol. 8. No. 3. P. 223–241.
2 Schein C., Gray K. The Theory of Dyadic Morality: Reinventing Moral Judgment by Redefining Harm //
Personality and Social Psychology Review. 2018. Vol. 22. No. 1. P. 32–70.
30 Социологические исследования № 3, 2021
морального осуждения обидчиков и нанесенной обиды как таковой, сколько к требованиям
ретрибутивной справедливости, материальной компенсации и т.п.
В качестве второго примера, связанного с первым, отметим, что распространение
тенденции к морализации получило отражение и некоторую «вторичную инструментали-
зацию» в рамках популярного направления в критических исследованиях культуры и пост-
модернистских исследованиях идентичности, именуемого его критиками «исследованиями
обид» (grievance studies). Критики этого направления обосновывают и демонстрируют с
помощью небольших публикационных экспериментов его выходящий за пределы нор-
мальной науки характер
3
. Подчеркнем, что «исследования обид» не только поддержи-
вают описанные выше тенденции морализации, участвуя в создании все более широкой
«феноменологии обид», но и легитимируют собственную исследовательскую область как
имеющую не только научную, но и общественную значимость.
Черныш М.Ф. Мне тоже представляется, что речь может идти не о совсем новых кате-
гориях, поскольку таковых найдется немного, а о реструктурировании морального дис-
курса, в расстановке иных акцентов. На фоне глубочайшего неравенства современного
российского общества неудивительно, что в центре общественной дискуссии постоян но
фигурируют темы социальной несправедливости в описаниях текущей ситуации и спра-
ведливости как желательного состояния общества, к которому следует стремиться. Сто-
ронники существующего социального устройства регулярно и намеренно искажают эту
идею: якобы те, кто желает справедливости, на самом деле хотят «отнять и поделить»,
а поскольку «мы это уже проходили», смысла в муссировании данной темы нет. На самом
деле тема справедливости в том виде, в котором она представлена в российской поле-
мике, – не об этом, а о воздаянии и истинной стоимости. Воздаяние рассматривается не
«технически» в рамках теории игр, а именно как моральное действие. Преступник дол-
жен быть наказан, вор должен сидеть в тюрьме, рабочий получать достойную зарплату,
а художник – вознаграждение, соразмерное таланту и мастерству. Если в обменах «сто-
имости» не равны, если благодаря властным ресурсам накапливаются огромные состоя-
ния, а пенсионеры после долгих лет труда пребывают на грани выживания, это – неспра-
ведливость, и ситуация должна быть исправлена. Примерно так расставляются акценты
в современном общественном сознании. Общество может стать моральным только в том
случае, если будет справедливым, если справедливость станет руководящим принципом
действия власти в любой ее форме.
Российское общество открыто всем ветрам, как западным, так и восточным. Поэтому
не случайно в российском дискурсе морали сильнее стала звучать тема меньшинств и их
прав. На российской почве она несколько видоизменяется: в категорию меньшинств, имею-
щих особые права, входят иные группы, чем на Западе. В России, к примеру, делается
более сильный акцент на правах, нередко нарушаемых, детей-сирот, манипулировании,
часто циничном, бедами детей, находящихся в неблагополучной ситуации. В рассужде-
ниях о морали социальные акценты расставляются таким образом, чтобы подчеркнуть
обездоленность, оставленность, одиночество людей в преклонном возрасте. Их совсем
немало, но как утверждал в книге «Восстание меньшинств» Л.Г. Ионин, «меньшинством»
в наше время может стать и многочисленная группа, например женщины, подвергаемые
домашнему насилию, а иногда и просто женщины, по определению уязвляемые патриар-
хальными культурными стереотипами.
Соколов В.М. Согласен, что вряд ли можно заявлять о новых терминах, характеризую-
щих моральные коллизии. На мой взгляд, точнее и правильнее говорить об изменении
значимости уже существующих понятий. В частности, в наше время значительно возрос
«общественный вес» таких нравственных понятий, как «справедливость», «гражданская
3 Pluckrose H., Lindsay J.A., Boghossian P. Academic Grievance Studies and the Corruption of
Scholarship // Areo. 2018. October 2. URL: https://areomagazine.com/2018/10/02/academic-grievance-
studies-and-the-corruption-of-scholarship/ (дата обращения: 21.11.2020).
Нравственность, мораль, этика... (круглый стол) 31
активность», дилемма «коллективизм-индивидуализм», «эскапизм», «доброта» и др. Именно
эти и некоторые другие моральные феномены становятся определяющими в характерис-
тике современного российского общества. Они в наибольшей степени интересуют меня
как исследователя моральной сферы. Наибольшее значение в шкале ценностей россиян
занимает в настоящее время «социальная справедливость». Именно она определяет и
стабильность общества, и общественные взрывы. В нашей стране сегодня маловероятны
демонстрации, протесты, вызванные сугубо материальными условиями жизни («пустые
каст рюли»), но во все большей степени – несправедливость распределения обществен-
ных богатств, правовая несправедливость и др.
Перов В.Ю.4 Проблема появления новых понятий в этике имеет несколько возмож-
ных ракурсов: во-первых, это содержательное изменение традиционных этических поня-
тий, которое придает им новый смысл; во-вторых, это изменение сферы нравственности
в результате социально-исторического развития, что приводит к возникновению но-
вых проблем, которые становятся предметом этического изучения. В этом случае можно
наблю дать заимствование понятий из других областей и придание им этического смысла.
В-третьих, это появление собственно этических терминов, то есть понятий, которые позво-
ляют лучшим образом изучать какие-то нравственные процессы или явления.
Кратко прокомментировать эти варианты можно следующим образом. Этические
поня тия возникают в этических концепциях под влиянием определенного социально-
исторического контекста, выражая характерные для него моральные явления. Будучи
даже в качестве теоретических понятий частью общественного морального сознания, они
разделяют такую особенность морального сознания, как наличие универсальных форму-
лировок («для всех времен и народов») и конкретность содержания. Например, содер-
жание понятия справедливость существенным образом зависит от исторического типа
общества, от сферы применения (юридическая, политическая, социальная и т.д.), от осо-
бенностей распределяемых благ и т.д. Кроме того, в ходе исторического развития про-
исходит качественное переосмысление устоявшихся понятий. Наиболее ярким примером
может быть предложенное Г. Йонасом в конце XX в. понимание этики ответственности.
В работе «Принцип ответственности: опыт этики для технологической цивилизации» он
предложил идею проспективной предупреждающей ответственности, которая должна
дополнить традиционную ретроспективую реактивную ответственность. Сегодня именно
основанные на понятии ответственности Г. Йонаса варианты активно используются не
только в теории, но и в практиках экологической этики, корпоративной социальной
ответст венности и политиках устойчивого развития.
К примерам расширения сферы нравственности можно отнести упомянутую эколо-
гическую этику, возникшую во второй половине XX в. и обогатившуюся рядом междисци-
плинарных понятий (биоцентризм, биоразнообразие и т.д.). Другой пример: такое явле-
ние как «цифровая экономика» породило социальные проблемы «цифрового разрыва»
и привело к заимствованию данного понятия соответствующими областями прикладных
и профессиональных этик.
Появление принципиально новых собственно этических понятий является самым ред-
ким из рассматриваемых вариантов. К наиболее известным, возникшим в этике второй
половины XX в., относится информированное согласие. Сегодня оно преодолело рамки
врачебной этики и этики медицинских исследований, а его варианты стали неотъемлемой
частью подавляющего большинства социальных наук, включая социологические иссле-
дования. Стоит упомянуть и о совсем новом понятии integrity, которое призвано обеспе-
чить комплексный и междисциплинарный подход к профессиональным и корпоративным
этикам. К сожалению, оно не имеет прямых аналогов в русском языке, а часто встре-
чающиеся переводы – честность, целостность и т.д. – не в полной мере отражают его
4 Материалы выступления В.Ю. Перова подготовлены при финансовой поддержке РФФИ,
проект № 19-011-00234.
32 Социологические исследования № 3, 2021
содержание. Наиболее близким по смыслу словоупотреблением может считаться «цель-
ная личность», но понятие integrity сегодня не ограничивается характеристикой сово-
купности личных качеств, оно входит в перечень наиболее важных этических принципов
подав ляющего большинства современных профессиональных и корпоративных этических
кодексов, вызывая многочисленные дискуссии по вопросам его теоретического содер-
жания и практического применения. Подчеркну, что далеко не всегда понятия, которые
обозначают этически значимые явления, обязательно являются именно этическими поня-
тиями, то есть входят в понятийно-категориальный аппарат этики. Например, морально
одобряемая (при прочих равных условиях) волонтерская/добровольческая деятельность
имеет существенное моральное содержание и может быть предметом этических иссле-
дований, но это не означает, что волонтерство или добровольчество – это именно эти-
ческие понятия. Перечень подобных примеров можно продолжить, но в каждом случае
требуется специальное рассмотрение, иначе может получиться неоправданное и опасное
расширение сферы нравственности.
Кирилина Т.Ю. Наиболее важным в современной социологии морали является поня-
тие нравственной социализации. Нравственная социализация молодежи – это сложный,
многоступенчатый процесс усвоения молодыми людьми системы моральных знаний, цен-
ностей, норм и образцов поведения, позволяющих им быть полноценными членами об-
щества; процесс приобщения молодежи ко всем сферам жизни и общества на основе их
оценки через призму добра и зла.
В связи с трансформацией обществ этот процесс приобретает новые черты, в том числе
в рамках глобализации социокультурного пространства. Существенно возрастают нео-
пределенность и непредсказуемость результатов нравственной социализации молодежи
как для отдельного человека, так и в целом для общества. Стремясь приспособиться к
меняющимся условиям, молодые люди вынуждены искать способы, позволяющие рацио-
нализировать реальность и процесс социализации в ней. Важно учитывать, что идет про-
цесс формирования новой системы ценностей, отражающей специфику современного
трансформирующегося общества. Отношение ко многим явлениям (харассмент, однопо-
лые браки, чайлдфри, феминизм и т.п.) находится в российском обществе в стадии фор-
мирования. Все это обусловливает особенности нравственной социализации молодежи.
Катерный И.В. Cегодня мы являемся свидетелями процесса активной постгуманизации
онтологических и аксиологических оснований социальных практик. Трансформации под-
вергается концепция человека как такового. Благодаря кардинальному развитию техно-
логий в рамках так называемой NBIC-конвергенции, сопровождающейся гуманистической
либерализацией, мы наблюдаем зарождение нового человечества, а точнее – постчелове-
чества, которое характеризуется выходом за онтологические ограничения и симво лические
границы концепции человека, инвестируя в социальное пространство новые «жизненные
формы» вне таких бинарных различий, как «человек-животное», «человек- машина», «чело-
век-нечеловек», тем самым деконструируя и более фундаментальные катего риальные дихо
-
томии «жизнь-смерть», «органическое-синтетическое», «естественное- искусственное». Уже
можно выделить такие виды постчеловека, как гендерно переписанные люди (трансген-
деры), генно-модифицированные люди (с помощью генной терапии и генной инженерии),
корпорально-дополненные люди (киборги), ЭКО-люди (зачатые in vitro), дегеронтизиро-
ванные люди (прошедшие клеточное омоложение), сублюди (эмб рионы и живые челове-
ческие ткани), криолюди (замороженные сразу после смерти), цифровые люди (аватары в
виртуальных 3D-мирах), а также постживотные (имеющие одинаковый юридический статус
с человеком). Социальное признание этих новых представителей постчеловечества требует
переформулирования всех нормативных режимов регламентирующих систем и переизобре-
тения сферы блага в целом, так как каждый из перечисленных видов представляет собой
новый моральный и правовой субъект, претен дующий как минимум на равное положение
среди конвенционального человечества. В связи с этим можно выделить несколько блоков
проблем, возникающих в рамках постчеловеческой морали: (пост)человеческого достоин-
ства, моральной зоосолидарности, морального биоусиления.
Нравственность, мораль, этика... (круглый стол) 33
Проблема человеческого достоинства наиболее остро заявила о себе в начале 2000-х гг.,
когда технологии генной инженерии подтвердили возможности клонирования любых живых
организмов. В 2005 г. ООН приняла специальную Декларацию о человеческом клониро-
вании, запретив все формы продуцирования таких клонов, поскольку они несовместимы
с идеей человеческого достоинства и защиты человеческой жизни. Потенциально гуляю-
щие по улицам клоны пугают и простых обывателей: по имеющимся данным опросов
общест венного мнения в западных странах, подавляющее большинство людей согласно с
мнением, что клонирование нарушает естественный порядок вещей и морально неприем-
лемо, особенно если это касается человека. После того, как в 2018 г. в Китае родились
дети с отредактированным геномом, этот эксперимент также был признан научным сооб-
ществом неэтичным, а китайское правительство запретило дальнейшую работу в этом на-
правлении. Однако сама просветительская идея человеческого достоинства, требующая
отношения к человеку (и только человеку) как к личности, а не вещи, уже не столь одно-
значна, как раньше, и испытывает нормогенез со стороны пренатальной юстиции и био-
этики, требующих расширения понятия человеческого. «Естественные» права эмбрионов
как будущих граждан уже признаются в ряде стран не только морально обоснованными,
но и юридически полноценными. Последние дебаты (2020 г.) в Польше по поводу отмены
права женщин на аборты вызваны как раз официальной поддержкой ценностей движе-
ния «пролайф», отстаивающего право (любого) зародыша на жизнь и рождение. И это
идет вразрез с мнением большинства граждан Европы и США о праве любой женщины
на аборт (по данным опроса Pew Research Center). Подобное столкновение традиционной
либеральной морали и постчеловеческой биоморали в отличие от клонирования пока
находится далеко от компромисса.
Императив постчеловеческого достоинства также применяется к замороженным в
рамках технологии ЭКО (неиспользованным) эмбрионам, которые в будущем могут быть
разморожены и выношены даже собственными сестрами из того же эмбрионального
пула. С момента появления технологии в 1984 г. случаев вынашивания размороженных
эмбрионов существует уже множество.
Другой уникальный случай с живыми клетками умершей в начале 1950-х гг. Г. Лакс
сегодня уже проходит этап юридической квалификации. В 2018 г. родственники Г. Лакс
решили отстоять в суде свои права на «опекунство» этих клеток, чтобы в том числе по-
лучать материальную компенсацию от медицинских организаций, до сих пор использую-
щих этот биоматериал. Адвокат, защищающая интересы семьи Лакс, так выражает свою
позицию: «Я могу подойти к этому делу, доказывая, что Генриетта Лакс – это человек,
который продолжает жить своими клетками, или что клетки Генриетты сами являются
Генриеттой Лакс и при этом она все еще жива». Подобный казус хорошо иллюстрирует,
на мой взгляд, ситуацию аскриптивной неопределенности статуса самого человека как
носителя моральных качеств.
Однако наиболее продвинутые случаи морального и юридического закрепления пост-
человеческого достоинства относятся к сфере зоозащиты. С одной стороны, клонирова-
ние домашних животных поставлено на поток в Южной Корее, Китае и США, и мораль-
ной проблемы это не составляет, но животные, приближающиеся по уровню когнитив-
ного развития к человеку, оказываются наделенными моральными качествами. В 2008 г.
Испания впервые уравняла отдельным законом права человека и человекообразных обе-
зьян на жизнь, свободу и защиту от жестокости, а Индия в 2013 г. стала первой страной,
признавшей права дельфинов. Теперь их следует рассматривать как «личности нечело-
веческой природы» с предоставлением им права считаться индивидуумами.
Вместе с тем подобное расширение морального сообщества ведет к появлению
определенных требований к самому человеку, а именно: к развитию его способности к
зоосолидарности. Греческое понятие «zoe» (жизнь), заимствованное в постгуманизме из
философии Ж. Агамбена для обозначения живой материи и всех живых существ, в нео-
виталистском духе противопоставляется «bios», т.е. антропоцентрической социальной
34 Социологические исследования № 3, 2021
сфере, при этом сильно стратифицированной в виде дискриминирующих практик био-
политики западного общества по отношению к незападным цивилизациям, другим видам
и природе в целом. Зоосолидарность эксплицируется как моральная и онтологическая
децент рация человека, прежде всего западного, в универсуме зоожизни. С этой «зоологи-
ческой» точки зрения моральная ситуация современного мира такова, что существующая
биополитика западных стран спасает от смерти одних ради процветания других. Дж. Хал-
берстам называет спасенных «зомби» и относит к ним и бедных, и беженцев, и заклю-
ченных, и африканцев, и животных. «Зомби» даровано право на жизнь, но не более того,
потому что «спасителям», т.е. среднему и высшему классу западных стран, нужно про-
должать поддерживать высокий уровень своего жизненного комфорта с органической
едой и зелеными домами и осознавать при этом свою гуманность. Этот «зомби-гуманизм»
можно преодолеть, только отказавшись от собственного привилегированного положения
в структуре зоосолидарности. Проявлением такого подхода в постгуманизме является
тентакулярное мышление Д. Харауэй, теория Гайя Дж. Лавлока, глубинная экология
А. Нейса, движение «ярко-зеленых» и др. В частности, провозвестник постгуманизма
Д. Харауэй напоминает, что человек (homo) в переводе с латыни – это «земля» (humus), и
обосновывает необходимость создания новой «гумуситарной» (а не гуманитарной) науки
о жизни и ее сохранении. Частью такой науки должны стать и стратегии снижения давле-
ния экологического следа на Землю с помощью программ сокращения рождаемости, и
расширения некровной родни через поощрение иммиграции (в развитые страны), усынов-
ление и прикрепление третьего родителя. Отсюда ее лозунг: «Делайте племя, а не детей!»
В то же время очевидно, что для большинства такой тип мышления и действия практически
недоступен, так как моральное состояние людей на обыденном уровне признается как
«моральная катастрофа» (А. Макинтайр), т.е. отсутствие легитимных универсальных пред-
ставлений об идеальном человеке и конечных моральных принципах, которые лежали бы
поверх культурно-центристских, ролевых и ситуативных паттернов поведения. В связи
с этим неминуемый крах человечества, ведомого гуманистическим антропоцентризмом,
неко торым уже представляется неизбежным. Например, создатель известной теории Гайя
(Геи) о Земле как о живом суперорганизме Дж. Лавлок прямо указывает, что усугубляю-
щийся экологический кризис приведет к тому, что на Земле останется лишь горстка людей,
которые начнут новую эволюцию с уровня каменного века. Так Земля очистится от своей
болезни под названием «человечество». Альтернативы этому пути Лавлок не видит, так как
хищническая природа человека, позволившая ему взойти на престол жизни, неизменна,
и все, что можно сделать, – лишь немного замедлить это движение в пропасть. В этом
отно шении пандемия COVID-19 рассматривается как самоисцеление Гайя.
С другой стороны, одним из возможных выходов из ситуации моральной аномии
видится привлечение науки и технологии для создания в ближайшем будущем людей с
«улучшенным» или «усиленным» моральным самосознанием. Эта проблема морального
биоусиления активно обсуждается в кругу западных биолибералов и трансгуманистов.
Позволю напомнить, что сам по себе трансгуманизм представляет собой сегодня, пожа-
луй, самое могущественное социальное движение в мире, которое поддерживает разра-
ботки во всех областях передовых технологий, направленных на кардинальное улучшение
человеческой природы, чтобы уже в ближайшем будущем люди могли иметь неограни-
ченное здоровье, более высокие интеллектуальные возможности, а также новые органы
чувств и контроль над эмоциями. Участниками движения являются десятки учебных и
иссле довательских институтов, лабораторий, ассоциаций ученых, а также такие корпо-
ративные акторы, как НАСА и «Гугл». В ближайшее десятилетия предполагаются про-
рывные решения в области долголетия, генной терапии и инженерии, оцифровки созна-
ния, кибор гизации (в том числе чипирования) и искусственного интеллекта. Однако уже
сейчас мы должны решать более актуальные и при этом высокорисковые проблемы,
включая изменение климата и распространение оружия массового поражения. Но тот же
парадокс Гидденса, указывающий на неизменное дисконтирование будущего, происходящее
Нравственность, мораль, этика... (круглый стол) 35
в человеческом сознании при решении экологических задач, говорит о моральном бес-
силии человечества делать что-либо кардинальное в этом направлении. И мораль-
ное биоусиление может как раз стать ключом к выживанию (пост)человечества. Хотя
трансгуманисты подчеркивают, что их подход питает свои корни в классическом просве-
тительском рационализме и гуманизме, их представление о нравственном совершенст-
вовании радикально отличается от традиционного. Трансгуманистский идеал челове-
ка связан не столько с воспитанием определенного типа личности, но прежде всего с
правильной, усовершенствованной, биологией человека. Считается, в частности, что
аморальное поведение может являться вопросом анатомии (например, повреждение
префронтальной коры головного мозга), гормонального баланса (например, недостатка
окситоцина) и генетики (например, отклонения от нормы моноаминоксидазы А в мито-
хондриях). Натурализация морали не является новым явлением в философии и науке,
однако генетика, нейронаука и социальная психология дали новый импульс дебатам о
моральном совершенствовании человека. Исследования в этой области активно ведутся,
и если наука сможет объяснить, где и как человеком принимаются моральные реше-
ния, мы могли бы напрямую влиять на наше поведение. Таким образом, считается, что
фармацевтика, нейронные имплантаты и даже природные механизмы, такие как гене-
тический отбор, должны завершать традиционное нравственное воспитание посред-
ством направленного морального биоусиления. В основе такого подхода лежит стойкое
убеждение, что нынешние проблемы человечества настолько серьезные, что настоя-
тельно требуется, чтобы ученые исследовали все возможности разработки эффектив-
ных средств морального биоусиления. Биология и психология человека просто не при-
способлены для того, чтобы справиться со всеми глобальными вызовами XXI в. Хотя
сами трансгуманисты (Н. Бостром и др.) отрицают, что глубокое улучшение людей амо-
рально по своей сути, как это было с евгеническими опытами в прошлом, тем не менее
возможность создания моральной «пилюли» даже многими биолибералами ставится под
сомнение, тем более такие исследования и разработки не отвечают на главные этиче-
ские вопросы: «что есть мораль?», «как совместить технологию и моральную свободу?»,
«кто решает, достаточно ли я (уже) морален или нет?», «как жить обычным людям среди
физически, когнитивно и, возможно, морально усовершенствованных людей?». Послед-
ние вопросы указывают на озабоченность, связанную с самим биосовершенствованием
человека: насколько морально такое улучшение? Если цель – достичь более высокого
уровня, будет ли это оправдывать и более высокий социальный статус постлюдей и гаран-
тировать им больше социальных прав по сравнению с людьми без всякого улучшения?
Такой вывод напоминает опасения биоконсерваторов, что в случае развития биотехноло-
гий и появления высших существ мы должны беспокоиться о сопутствующих политических
последствиях, связанных с делегитимацией идеи природного равенства людей как осно-
вы демократии, и опасаться, что если мы действительно сможем вывести новую породу
людей, то вернемся к временам, когда, как писал Т. Джефферсон, в ходу было убеждение,
что одни по праву рождения могут носить сапоги и шпоры, а другие – лишь седла на спинах.
Большинство трансгуманистов, ратующих за максимально возможную биотрансформацию
человека, отвергают этот вывод. Н. Бостром и такие биолибералы, как Дж. Харрис, утверж-
дают, что никакое улучшение, каким бы резким оно ни было, не подразумевает меньшего (или
большего) морального, политического или этического статуса или ценности. Тем не менее
перспектива появления новых элит с социологической точки зрения вполне обоснована.
Биотехнологический капитал будет приобретать все большее значение в обществе, озабо-
ченном проблемами здоровья, долголетия и интеллектуального развития. Пример с циф-
ровым неравенством, возникшим в рамках новой социотехнологической стратификации, –
тому подтверждение. Вмешательство же в природу самого человека делает будущее нера-
венство уже не «достигаемым» статусом, а сугубо аскриптивным стратификационным ка-
питалом, т.е. создает новую структуру кастоподобной иерархии. Неслучайно еще в начале
2000-х гг. Ф. Фукуяма поставил под сомнение выживание человечества в будущем из-за
36 Социологические исследования № 3, 2021
непредсказуемых последствий применения генной инженерии и биотехнологий, объявив
трансгуманизм «самой опасной идеей на свете».
На этих трех примерах я хотел показать фронтирный сдвиг человеческой морали в сто-
рону артикулирования постчеловеческой чувствительности и новых порядков обос нования
морального статуса самого человека. Постмодернистский «конец человека» обора чивается
полиморфным рождением новых субъектов и объектов морали. С этой точки зрения выжи-
вание именно естественного человека в будущем больше не является единственной нор-
мативной целью в постгуманизированной реальности, что возвращает нас к досократиче-
ским гилозоистическим представлениям о мире, где человек не был центром вселенной.
Моральная дилемма человечества в свете технологической постгуманизации выглядит так:
либо усиление власти человека над природой ради изменения биологической природы
самого человека, либо самозамещение более продвинутыми искусственными созданиями,
претендующими на роль новых социальных гегемонов. Пока обе тенденции только набира-
ют оборот, но уже сейчас мы видим, что радикальный нормативный морфогенез в области
человеческой морали сдерживается ригидными морфотаксическими структурами накоплен-
ного культурного опыта развития гуманизма. «Нега тивная этика» в терминологии А.А. Гусей-
нова, требующая легитимации моральных запре тов как источника коммуникативной соли-
дарности, в этом отношении выступает как раз реальным инструментом противостояния
некоторым дегуманизирующим тенденциям, угрожающим самоценности человека со сто-
роны технологий. Вызовы антигуманизма помимо клонирования уже сейчас воплощаются
в распространении «некрополитики», кото рая выражается, в частности, в бюджетирова-
нии новых военных разработок в области высокотехнологичных и все более автономных
(от чело века) средств уничтожения людей. Поэтому справиться с тем, что я называю эффек-
том Франкенштейна, в постгуманизированном обществе можно только, создавая широкие
коалиции хорошо информированных граждан (говоря словами А. Шюца), способных ста-
вить под общественный контроль источники (потенциально) разрушительной власти-знания
и предлагать решения на основе фронезиса, т.е. практической мудрости. Парадокс в том,
что если человек в условиях морального хаоса и высоких технологий откажется от своих
прав на существование как моральное существо, судьба не только человечества, но и всего
живого окажется обреченной.
Какие новые проблемы морали обострились сегодня во всем мире и в россий-
ском обществе?
Перов В.Ю. Одной из существенных (в смысле тревожных и опасных) можно считать
совокупность проблем справедливости в контексте неравномерного технологического
(следо вательно, экономического, социального, политического, культурного и т.д.) развития,
которое воплощается и в упомянутом «цифровом разрыве». При этом важно отметить,
что это несправедливое неравенство может быть как реальным, так и существующим в
общественном или индивидуальном сознании. Последнее во многом обусловлено быст-
ротой происходящих технологических и связанных с развитием технологий социальных
изменений, что вызывает как мнимые, так и обоснованные страхи. Это находит отражение
и в морально-ценностных представлениях, что особенно ярко проявляется в усилении
противостояния между консервативными и традиционалистскими идеологиями, с одной
стороны, и «прогрессистами», в рядах которых даже формируется то, что получило назва-
ние «новая этика», – с другой. При этом в обоих случаях можно наблюдать моральные
крайности (что является пороками, согласно Аристотелю). Так, консервативные тенден-
ции зачастую апеллируют к ценностям именно традиционного, доиндустриального, об-
щества, создавая опасность религиозного фундаментализма, в то время как «прогресси-
сты» в стремлении утвердить ценности «новой этики» требуют не только кардинальной
«пере оценки ценностей», но и низвержения всего исторического нравственного опыта.
Черныш М.Ф. В современном мире, на фоне увеличения неравенства, обострилась
проблема цинизма. Его Слотердайк отождествляет с дерзостью, равнодушным отноше-
нием к общественному суждению и осуждению. Он иллюстрирует свой взгляд примером
Нравственность, мораль, этика... (круглый стол) 37
Диогена, игнорировавшего любые публичные оценки, дерзившего не только рядовым со-
гражданам, но и Александру, великому полководцу. Однако в наше время презрение и дер-
зость по отношению к обществу, установленным им нормам – не единственные признаки
циничного поведения. Диоген, отвергая моральные ограничения, налагаемые обществом,
искал человека, мечтал отыскать за пологом общественной рутины то истинное, что
состав ляет суть человечности. Его позиция – это своего рода акционизм, призванный
обострить внимание сограждан к тому, как они живут, какие смыслы над ними довлеют.
Иное дело – современный цинизм, получивший распространение в постсоветских
обществах. Здесь циничная позиция описывается скорее в лакановских категориях – как
нарастающее противоречие между реальным и символическим. Последнее выражено в
представлениях о желательном состоянии, о том, как должно жить общество, какие нормы
должны регулировать поведение сограждан. Реальная жизнь складывается совсем
по-другому и все дальше отходит от этих представлений. Пространство между реальным
и символическим имеет свойство наполняться ложью, фейками и нередко агрессией. Так,
чиновница заявляет молодым людям, что государство им ничего не должно, что наилуч-
шее решение для них – забыть о государстве, решать свои проблемы самостоятельно.
Ее поучения никак не согласованы с ее собственным поведением, потому что себя она от-
носит к тем, кто избран для достойной, благополучной жизни, обеспечиваемой государ-
ственными ресурсами. Если мы слышим подобные либеральные речи из уст бизнесмена,
сделавшего себя, добившегося всего самостоятельно, это лишь зеркальное отражение
его или ее собственного опыта. Если же о вредности государственной поддержки вещает
чиновник, да к тому же коррупционер, то это с очевидностью цинизм. Цинизм – это когда
политик, призывающий население к патриотическому сплочению, грозно обличающий
«пятую колонну», ослабляющую государство, на поверку оказывается владельцем ино-
странного паспорта, особняков и счетов в заграничных банках. Современный цинизм,
понимаемый как манипуляция символом, воздушным, не имеющим твердых оснований
в реальном действии, рассчитан на кратковременную выгоду. В прозрачном обществе,
просматриваемом через сети, детализация реального лишь вопрос времени, но когда
это случается, рушится доверие, «склеивающее» общество поверх социальных и прочих
различий. Сплоченность, общие ценности становятся невозможными. Манипулятивная
конструкция «Я» и «Оно» превращается в твердую позицию «мы и они».
Кирилина Т.Ю. Думаю, что одной из наиболее серьезных нравственных проблем в
совре менном обществе является проблема межпоколенной передачи духовно-нравственных
ценностей. В последнее время взаимодействие поколений чаще всего привлекает вни-
мание исследователей в аспекте конфликта, «разрыва», нежели с точки зрения преемст-
венности, которая при смене поколений обеспечивает трансляцию опыта, культуры, цен-
ностей и ценностных установок и является составляющей естественного механизма эволю-
ции социума. Конфликт поколений усиливается из-за того, что, во-первых, понизился
статус пожилых людей в обществе; во-вторых, опыт, накопленный ими, обесценивается и
становится мало полезным для молодежи, в-третьих, из-за разных источников информации
(для старшего поколения – беби-бумеров – важнейшим остается телевидение, для поколе-
ния Y и Z – Интернет). Это формирует различное восприятие действительности. Важно учи-
тывать, что основной «разрыв» поколений возникает не между детьми (поколения Y + Z) и
родителями (поколение Х), а между поколениями детей и родителей (поколения Х, Y и Z), с
одной стороны, и поколением дедушек и бабушек («молчаливое поколение» и поколение
беби-бумеров) – с другой. Межпоколенная трансляция духовно-нравст венных ценностей
подразумевает встречные информационные потоки как от старших поколений к младшим,
так и наоборот, т.е. восприятие молодежью современной ситуации и культурного насле-
дия оказывает влияние на старшее поколение. Сегодня этот процесс носит билатеральный
харак тер, так как каждое поколение является одновременно как субъектом этого процесса,
так и его объектом.
38 Социологические исследования № 3, 2021
Какие нравственные проблемы особенно волнуют вас как ученого?
Черныш М.Ф. Все исследования говорят о том, что мы живем в обществе всеобщего
недоверия. Оно царит на всех уровнях общественной жизни – от микро- до макроуровня.
Фукуяма рассматривал доверие как важнейший фактор национальной состоятельности.
В наиболее успешных обществах радиус доверия имеет наибольшую протяженность.
Граждане доверяют друг другу, доверяют работодателю, доверяют государству и тем
лицам, которые избраны ими для того, чтобы определять политический и экономический
курс. В Китае, согласно исследованиям, цитируемым Фукуямой, радиус меньше, но все же
достаточно широк – родственники, друзья, соседи, местные сообщества. В российском
обществе доверяют самым близким, но подозрительно относятся ко всем, кто находится
за пределами этого круга. Очень низок уровень доверия к потенциальным и реальным
выразителям интересов большинства: политическим партиям и общественным органи-
зациям, гражданскому обществу. Не доверяют россияне и тем, кто, по идее, защищает
их права, – судам, прокуратуре, правоохранительным органам. Объяснить этот феномен
какой-то одной причиной невозможно. Здесь и уже упоминавшийся исторический, совет-
ский опыт, и травма 1990-х, когда доверительное поведение и поддержка населения были
явным образом использованы в борьбе за власть, но лишь для того, чтобы затем «пира-
тизировать» госсобственность в интересах небольшой группы бенефициаров, и полити-
ческие манипуляции последних десятилетий, когда многочисленные обещания процвета-
ния так и остались на бумаге, и масштабная коррупция, подменяющая норму формальную
«понятиями». Aditum nocendi perfido praestat fides – доверие, оказываемое вероломному,
дает ему возможность вредить дальше. Недоверие оказывается в этих обстоятельствах
единственной позицией, имеющей обоснование в жизненных практиках, но она не соз-
дает стимулов для роста и не способствует субъективным ощущениям благополучия. Она
по сути имеет запретительный характер по отношению к любым попыткам представить
себе будущее, оставляя без ответа важнейшие вопросы. Каким будет завтрашний день?
Что ждет детей?
Соколов В.М. Основным условием эффективного государственного управления стра-
ной является нравственное одобрение населением господствующей власти. Чем более по-
ложительно оценивает народ эту власть, тем более сложные и трудные задачи она может
решать. Нравственные отношения «народ и власть» – основная проблема и совре менного
общества, и его исследователей. Субъектами нравственной культуры являются господст-
вующая властная элита и институты гражданского общества. Важнейшей задачей социо-
логии морали является исследование направленности и эффективности их деятельности
в сфере морали. В наибольшей мере меня как социолога, помимо перечисленных выше,
волнуют проблемы: а) замены духовных ценностей ценностями потребления; б) неумения
и нежелания властей учитывать ментальность народа и его нравственное настроение.
Кто определяет моральное лицо современного общества? Кто выражает
моральные нормы? Есть ли субъект нравственной культуры?
Черныш М.Ф. Маркс говорил, что «мысли господствующего класса являются в каж-
дую эпоху господствующими мыслями». В «Манифесте коммунистической партии» он
пере ходит на язык морального обличения правящих классов. Правящий класс, устанав-
ливая полный контроль над ресурсами духовного производства, получает в распоряже-
ние инструменты, позволяющие формировать моральный климат эпохи. Т. Веблен, следуя
логике марксистской доктрины, предложил любопытную модель формирования элитами
моделей поведения, получающего распространение в обществе. Правящий класс, движи-
мый стремлением отличаться от менее благополучных слоев, конструирует культурные об-
разцы поведения от противного: если низшие классы для того, чтобы выживать, обязаны
трудиться, то высший класс выбирает праздность и престижное потребление. Одна-
ко продукты, которые однажды были роскошью, в какой-то момент становятся доступ-
ными для массового потребления, а это означает, что элитам приходится искать новые
культурные образцы, подтверждающие их уникальный статус. В современном обществе
Нравственность, мораль, этика... (круглый стол) 39
дина мика процесса выглядит несколько иначе: с точки зрения обывателей, элиты, жи-
вущие в замках, ревниво беспокоящиеся о том, как бы не уступить друг другу в роско-
ши и размерах яхт, находятся со всех точек зрения в иной вселенной. Рождаемые ими
культурные образцы культурной безвкусицы, бездумной траты огромных денег, имеющих
нередко сомнительное происхождение, не могут быть привлекательными даже для тех,
кого принято относить к состоятельным слоям населения. Элиты, потерявшие авторитет,
отодвигаются в сторону, а вместо них линию культурного производства, в том числе цен-
ностей и средств их достижения, перехватывает высший и средние слои так называемого
среднего класса. По сути, повторяется процесс, который в свое время Н. Элиас охаракте-
ризовал как «цивилизационный». Высший слой среднего класса задает тон в моральном
дискурсе, в полемике о «подлинных» и «неподлинных» ценностях.
Возникает закономерный вопрос: каковы ценности той группы, о которой идет речь?
В российском обществе это ценности индивидуального самоутверждения, свободы, космо-
политизма, материального благополучия, здорового образа жизни. Отношение к государ-
ству у этой группы амбивалентное: с одной стороны, она признает его необходимость и
центральную роль в распределительных отношениях, с другой – настаивает на необхо-
димости ограничить его попытки влиять на моральные нормы, регулировать поведение
граждан. Средний класс, включая его высшие слои, критически относится к тому, как рас-
поряжается ресурсами государства властвующая элита. Именно высший слой среднего
класса занимается конструированием контргегемонического проекта, снижающего эффек-
тивность реализуемого государством проекта консолидации общества на платформе
так называемых традиционных ценностей. Эта группа играет роль «публики», противопостав-
ляющей свое мировоззрение, с одной стороны, российской знати, а с другой – народной массе.
Разными путями в разных странах, но высший слой среднего класса, включающий в себя не
только успешных предпринимателей и управленцев, но и чиновников, осознающих необходи-
мость поставить страну на путь развития, перехватывает инициативу и окончательно выдав-
ливает слабеющую, коррумпированную элиту из области производства моральных норм.
Эти нормы морали отождествляются остальным населением с траекторией жизненного
успеха, самореализации. Происходит «протекание» (trickle down) упомянутых ценнос тей
к более низким по статусу слоям населения, которые стремятся, особенно в молодой
когорте, подражать образцам, ведущим к жизненному успеху. Именно этот процесс
объяс няет наилучшим образом то, что происходит в повседневности, – уменьшение мас-
штабов насилия по отношению к детям, набирающие популярность образцы здорового
образа жизни, парадоксальное, идущее вразрез с национальной традицией уменьшение
потреб ления крепких спиртных напитков. На смену им приходит вино, веселящее, но
сохра няющее рассудок, позволяющее поддерживать беседу. Вполне работающим можно
назвать и контргегемонический проект, который рождается и подпитывается определен-
ными группами внутри среднего класса, медленно, но верно приближает момент серьез-
ных политических изменений в государстве.
Надо сказать, что единение среднего класса происходит крайне редко. Х. Балзер, из-
учавший российский средний класс до революции, отметил, что такое произошло только
один раз, когда арестовали университетского профессора за то, что он имел неосторож-
ность выразить свою идейную позицию в тот момент, когда власть занималась подавле-
нием революции 1905 года. Демарш «профессионалов» – врачей, юристов, инженеров –
был услышан властями: решение об аресте было пересмотрено. Современный российский
средний класс не менее разнолик, чем в царской России, но в условиях проницаемости
общества, мгновенной достижимости всех и каждого, проект, о котором шла речь, может
выдвигаться относительно немногочисленной группой, которая получает молчаливую, но от
этого не менее эффективную поддержку большинства той группы, к которой принадлежат.
Перов В.Ю. Следует учитывать некоторые теоретические положения в отношении
природы нравственности. Кратко речь идет: а) об неинституциональном характере нравст-
венности (нет социального института, который отвечает за всю нравственность, при этом
40 Социологические исследования № 3, 2021
все социальные институты влияют на ее формирование и поддержание); б) нравствен-
ность – это «охватывающее» понятие, такое же, как общество, культура и т.д. Поэтому
нет нравственности «вообще» (кроме как понятия), она всегда субъектна, то есть чья-то.
В связи с этим поставленный вопрос можно переформулировать таким образом: есть ли
какие-то особенности социальных субъектов, чья нравственность доминирует или претен-
дует на доминирующее положение в современном обществе? Отвечая на него, следует
отметить, что наряду с существующими в качестве субъектов нравственной культуры
инсти тутами и социальными группами (государство, церковь, семья, образование, воз-
растные, национальные, профессиональные группы, корпоративные структуры и т.д.), чье
влияние на моральное лицо современного общества нельзя игнорировать, все большую
силу набирает такой анонимный и аморфный «цифровой субъект». Речь идет об интернете,
социальных сетях, мессенджерах, блогах, новых медиа и т.д., социальная активность в
кото рых существенно определяет современное общественное, в том числе и мораль-
ное, сознание. В действиях этого деперсонифицированного «цифрового субъекта», ко
-
торый во многом зависит от плохо контролируемой работы компьютерных алгоритмов,
сущест вует огромное количество этически негативных явлений (постправда, фейки,
«пузыри фильтров», буллинг, нарушение приватности и т.д.). Перечисленное требует изу-
чения и нормативного регулирования (юридического и этического). Большую роль здесь
могут сыграть профессиональные этические кодексы не только для регулирования работы
создателей цифровой реальности, но и определения моральных норм и ценностей про-
фессиональной этики тех, на кого может распространяться ее влияние. Так, в отношении
упомянутого понятия integrity существуют проблемы нарушения приватности, чему спо-
собствует доступность личной информации в сети интернет, что приводит к неоправдан-
ному смешению частной и профессиональной жизни. В результате личное поведение в
цифровой реальности оказывается фактором оценки профессиональной деятельности,
что далеко не всегда этически обосновано. Возникающие моральные проблемы требуют
нормативного регулирования, зафиксированного в этических кодексах, особенно в плане
профессиональной этической защиты от морально негативных явлений, которые свойст-
венны активности деперсонифицированного «цифрового субъекта».
С какими проблемами этики, морали, нравственности сталкиваются ученые?
Перов В.Ю. Cоциологи сталкиваются с теми же этическими проблемами, которые при-
сутствуют в любой современной научной деятельности. Это этические проблемы проектно-
грантового финансирования, требований коммерческой востребованности результатов,
особенностей наукометрических критериев оценки научной деятельности, встречающейся
диктатуры издателей и редколлегий научных журналов и т.д. Если же речь идет именно о
специфических проблемах социологических исследований, то стоит упомянуть этические
особенности работы с данными в цифровом обществе. Развитие цифровых технологий
привело к тому, что в настоящее время государственные и коммерческие структуры накап-
ливают гигантские массивы данных (big data). Цели их сбора различны: общественная
безопасность, государственный контроль (например, «социальный рейтинг» в Китае), бан-
ковский скоринг, маркетинговые исследования и т.д. Проблема в том, что большинство
этих данных являются социологически значимыми, то есть могут быть положены в основу
очень перспективных научных социологических исследований, примеры чему уже мож-
но наблюдать. Большинство возникающих в этом контексте этических проблем связано
с тем, что сбор, анализ и использование этих данных в государственных и коммерческих
целях в ряде аспектов не соответствуют этическим нормам социологических исследова-
ний (в частности, требованиям информированного согласия). Это означает, что возника-
ющие в этих контекстах моральные проблемы и способы их разрешения должны найти
отражение в профессиональных этических кодексах. Это уже происходит. В частности,
некоторые нормы, регулирующие этику социологов в маркетинговых исследованиях при
помощи цифровых технологий, можно найти в «Международном руководстве по прове-
дению мобильных исследований» (2017), которое было разработано совместно ESOMAR
Нравственность, мораль, этика... (круглый стол) 41
(Европейское общество по изучению общественного мнения и маркетинговым иссле-
дованиям) и GRBN (Глобальная сеть исследовательских ассоциаций). Проблема в том,
что, во-первых, сформулированные в этом и аналогичных документах этические нормы
касаются решения только некоторых моральных проблем, во-вторых, даже они пока еще
мало известны в профессиональном социологическом сообществе и не стали в полном
смысле нормами профессиональной этики.
Черныш М.Ф. Современная социология находится в постоянном поиске выхода из
той сложной ситуации, в которую поставили ее обстоятельства. Ч. Тилли полагает, что
кризису в социологии, включающему в себя обострение полемики о ее возможностях и
предназначении, немало поспособствовали постмодернистские течения 1980–1990-х гг.
Сейчас это пагубное влияние преодолевается, но медленно, с эпизодическими откатами
назад. Первый и главный вопрос, который активно обсуждался в последние десять лет,
касался проблемы соотношения сегментов внутри поля социологии. Что важнее науке
в наше время: придерживаться строгой академической позиции или находиться в гуще
собы тий, участвовать в них и как наблюдатель, и как деятельный субъект? Эту дискуссию
развернул М. Буравой, чья статья, посвященная публичной социологии, вызвала боль-
шой резонанс. Буравой по сути призвал к отказу от сложившейся в социологии тради-
ции отстраненности от наблюдаемых событий. Социология научилась избегать прямых
конфронтаций, придерживаясь при этом обоснованных, зачастую критических позиций.
Вторая проблема тоже касается отношений между социологией и государственными
управленческими структурами. Ошибался тот, кто считал, что победа неолиберализма в
сфере управления приведет к уменьшению контроля над учеными, развяжет им, нако нец,
руки. То, что мы видим сейчас, ту степень бюрократизации в управлении наукой можно
в полной мере считать беспрецедентной. В отношении к науке победила логика «счето-
вода» – только так можно добиться повышения эффективности. В результате установи-
ли правила, по которым всем, включая обществоведов, надо публиковаться в изданиях,
имеющих зарубежную индексацию. Забыли, что в системе WoS, рассчитанной на ес те-
ственные науки, вообще отсутствует квартильная категоризация для общественных наук.
Непреднамеренные последствия подобного отношения к науке превзошли все ожидания:
приспосабливаясь к новым требованиям, ученые начали искать способы получить нуж-
ные показатели. Многие сочли возможным отодвинуть на задний план содержание, выб-
рав в качестве приоритета количество и заданные сверху цифры. Мне известны ученые,
кото рые ухитрились опубликовать за один год 29 статей в журналах WoS, «мусорных»,
конечно. Кто-то скажет, что это циничное отношение к науке, ее выхолащивание, иные,
возможно, пожмут плечами, сказав «с волками жить, по-волчьи выть». Как это влияет на
состояние науки? На отношение к ней молодых ученых? Возможно, большинство все-таки
предпочтет принцип честной науки и будет публиковать по две статьи в год, пожертвовав
какой-то частью заработка. Но в целом моральный порядок, встроенный в само основа-
ние науки, ее изначальная ориентация на поиск истины пострадают. На мой взгляд, в по-
вестке дня эти вопросы важнее, чем проблемы технического характера. Опыт показывает,
что ни одна из возникающих в исследовательских практиках методических проблем не
имеет статуса непреодолимой. Все, что может угрожать самому ее существованию, нахо-
дится за рамками методического и методологического дискурса, в тех областях, где наука
входит в соприкосновение с обществом и государством.
Семенов Е.В. Для научного познания принципиально важны прежде всего ценности и
мировоззрение, детерминирующие и лимитирующие развитие науки не меньше, чем мате-
риальные ресурсы. В современном мире ценности науки и научное мировоззрение бук-
вально атакуются релятивизмом, претендующим на статус «новой нормальности». Реля-
тивизм ставит под сомнение существование науки как таковой, поскольку обесценивает
объективную истину.
На истине как высшей ценности научного познания основываются стремление к полу-
чению объективного и достоверного знания, а также идеалы и нормы научного познания,
42 Социологические исследования № 3, 2021
в свою очередь влияющие на его цели, предмет и методы. Система идеалов и норм науч-
ного познания регулирует его технологическую и социальную стороны, т.е. непосредст-
венно процесс познания и социальное взаимодействие субъектов научного познания меж-
ду собой и с обществом. Так, на уровне регуляции процесса познания познавательные
установки (идеалы и нормы) распространяются на процедуры описания и объяснения,
обоснования и доказательства, построения и организации знания, схемы объекта иссле-
дования и законы, т.е. научную теорию. Релятивизм, абсолютизирующий относительность
истины, фактически уравнивает знание и мнение, тем самым обессмысливая истину и раз-
рушая всю основанную на ней конструкцию научного познания. Идеалы и нормы могут
успешно функционировать лишь в условиях, когда субъекты научной деятельности внут-
ренне привержены им, когда у них сформирована внутренняя потребность стремиться
к этим идеалам и придерживаться этих норм. Такое возможно лишь в специфической цен-
ностной среде научного сообщества.
Релятивизм представляет реальную опасность для науки. Его вкрадчивая толерант-
ность в духе «я терпимо отношусь к вашей точке зрения, что 2 + 2 = 4, но сам-то считаю,
что 2 + 2
=
7», возродила и по статусу уравняла с наукой самый примитивный обскурантизм
и невежество. И Земля вновь стала плоской, и Освенцим освободили американцы. Истину,
если она не более, чем мнение, можно просто «назначить». Релятивизм отрицает объек-
тивность пространства и времени. Время предстает простой условностью. Можно «отме-
нить» времена года, например устроить в жаркий июльский день зиму, создав искусст-
венный заснеженный склон, и покататься на горных лыжах. Можно «отменить» возраст
с помощью медицинских и косметических технологий. Можно «отменить» время как про-
цесс, т.е. как единство прошлого, настоящего и будущего, – это уже сделано на всех элек-
тронных часах, показывающих только самое коротенькое настоящее. Точно так же «отме-
няются» различия полов и связанные с ними социальные функции женщины и мужчины.
В такой «новой нормальности» нет места объективной истине, а вместе с этим и науке.
Однако в объективном мире с его законами может не оказаться места самому обществу,
переставшему понимать объективность законов бытия. Говоря языком С. Лема, социум, по-
ложившийся на условные правила игры, заданные ложной культурой, неминуемо будет
отбракован объективными правилами игры природы. Такое общество своей претенци-
озностью обязательно насмешит не только бога, но даже какой-нибудь очередной вирус.
Наука, затравленно отбивающаяся от лженауки, мистики и окривевшего на оба глаза
ясновидения, полагаю, должна осознать свою великую миссию и взяться за огромную сози-
дательную работу по формированию у всех способных мыслить современного научного
мировоззрения через просвещение и образование, через СМИ и Интернет. От ученого
во все времена требовалась способность на поступок. В этом отношении ничего не изме-
нилось. Современный обскурантизм не страшнее средневекового, релятивизм не силь-
нее догматизма, и для их преодоления требуется не больше мужества, чем во времена
инквизиции или тоталитаризма.
Нравственность, мораль, этика... (круглый стол) 43
Keywords: morality, virtue, ethics, justice, values, digital reality, state power, society, ethics.
Abstract. The problems of morality and ethics have been the focus of social science since ancient
times. The study of the ethical problems’ actualization is caused by the rapid changes in the world.
The journal “Sociological Studies” initiated the Round table and invited the leading researchers of
these problems to discuss them in all their contradictory and sometimes paradoxical development in
all spheres of public life – in labor, politics, and social relations, in culture and science. The experts
formulated their ideas about the essence of the changes and also the proposals which are not only
academic, but also applied in nature. The attempts to answer the following questions are of interest.
Who determines the moral person (morality) of modern society? Have new concepts emerged or are
the old ones being transformed? Is there a subject of moral culture? What new moral problems have
become more acute in the modern world and modern Russian society? What ethical problems do
scientists face? We believe the discussion of the proposed issues is a step towards understanding new
phenomena, clarifying positions and concepts.
Participants: Inna F. DEVIATKO, Dr. Sci. (Sociol.), Prof., National Research University Higher School of
Economics; Chief Researcher, Institute of Sociology FCTAS RAS (deviatko@gmail.com); Ily a V. K AT ERNY,
Cand. Sci. (Philos.), Assoc. Prof., Depar tment of Sociology, MGIMO-University; Senior Research Fellow,
Institute of Sociology FCTAS RAS (yarkus@mail.ru); Tat yana Yu. KIRILINA, Dr. Sci. (Sociol.), Head of
Department of Humanities and Social Sciences, Leonov Moscow Region University of Technological;
Prof. of the Russian State Social University (kirilina_t@rambler.ru); Vadim Yu. PEROV, Cand. Sci. (Philos.),
Associate Prof., Head of the Department of Ethics, St. Petersburg State University, St. Petersburg, Russia
(vadimperov@gmail.com); Evgeny V. SEMENOV, Dr. Sci. (Philos.), Prof., Chief Researcher, Institute of
Sociology FCTAS RAS (eugen.semenov@inbox.ru); Vladimir M. SOKOLOV, Dr. Sci. (Philos.), Prof., Russian
Presidential Academy of Public Administration (vl-sokol@yandex.ru); Mikhail F. CHERNYSH, Corresponding
member of R AS, Prof., Acting Director, Institute of Sociology FCTAS RAS (mfche@yandex.ru). All except
Perov V.Yu. – Moscow, Russia.
MORALITY, ETHICS: WHAT HAPPENS IN THEORY AND SOCIAL PRACTICE?
(Round Table Discussion)
