ArticlePDF Available

CONTRASTING U.S., CHINESE AND RUSSIAN PERCEPTIONS OF SOVEREIGNTY

July 2015
Comparative Politics Russia 3(1(7)):3

DOI:10.18611/2221-3279-2012-3-1(7)-3-13

Authors:

According to realist approach, three most modern influential states Russia, China and US strive to gain maximum freedom in the international arena while retaining independence in domestic policies. The author suggests that a different constructivist approach should be used. Paying attention to the peculiarities of norms and acknowledging the influence of domestic policy on the norms, this approach allows to explain the differences in understanding sovereignty in different states. The political elites of Russia and China tend to consider that the strong central power secures the Westphalian sovereignty, while the historic experience of the US formed the ideal of decentralized power. Aiming at population protection, democracy promotion, terrorist persecution and maintaining US hegemony, American liberal internationalists and neocons are in general eager to step away from the traditional understanding of sovereignty. Russia and China consider sovereignty from the absolutist standpoint, though they have made a number of concessions to the changing norms of territorial integrity and humanitarian intervention. The article proves that the Russian, American and Chinese understanding of sovereignty (both domestic sovereignty and interdependence sovereignty in S.Krasner’s terms) is changing with the emergence of common interests and the necessity to counteract new global threats.

Available via license: CC BY 4.0

Content may be subject to copyright.

COMPARATIVE POLITICS • 1 / 2012

В рамках теории реализма приня-

то утверждать, что политические интере-

сы России, Китая и США противоречат

друг другу. Действительно, на протяже-

нии практически всего первого десяти-

летия XXI в. Россия и Китай стремились

уравновесить возросшее влияние Амери-

ки. Однако у трех рассматриваемых госу-

дарств есть также ряд общих интересов, в

том числе в области борьбы с террориз-

мом, поддержания стабильности в го-

рячих точках, управления глобальными

процессами в целях экономического раз-

вития и модернизации, а также противо-

действия новым глобальным угрозам: эко-

логическим катастрофам, эпидемиям и

наркобизнесу. Многие ученые и часть по-

литиков доказывают, что общие интере-

сы в указанных областях и необходимость

объединить усилия ради общей безопас-

ности важнее, чем вопросы баланса мощи

(власти), для международных отношений

В современном мире, подверженном

стремительным изменениям и глобализаци-

онным процессам, для решения возникаю-

щих беспрецедентных задач требуются совер-

шенно новые механизмы государственной

власти. Однако часто взгляды выдающихся

современных ученых и политиков все еще

основываются на концепциях, выработанных в

XIX в. К одной из таких концепций, продол-

жающих влиять на международные отноше-

ния, принадлежит понятие «суверенитет» и

связанный с ним принцип территориаль-

ной целостности. При этом интерпрета-

ции суверенитета меняются в зависимости

от того, что наиболее полно отвечает пред-

полагаемым национальным интересам той

или иной страны. Три наиболее влиятель-

ных государства современного мира, Рос-

сия, Китай и США, стремятся сохранить

свою независимость в решении внутрипо-

литических вопросов и максимально сво-

бодно действовать на международной аре-

не. Исходя из этого, они неохотно уступают

различным влияниям, как исходящим от

международных организаций и транснаци-

ональных корпораций, так и вызванным не-

избежными процессами, сопутствующими

глобализации.

Основная цель данного исследова-

ния — доказать, что понимание суве-

ренитета Россией, Китаем и США пре-

терпевает изменения, хотя в рамках

философии реализма оно представляется

неизменным. Согласно реализму посту-

лируется, что все государства, вне зави-

симости от их размеров, экономическо-

го и военного потенциала, в равной мере

обладают суверенной властью в пределах

своих государственных границ и правом

независимо взаимодействовать с други-

ми членами мирового сообщества

. Мы,

напротив, полагаем, что в понимании

государствами суверенитета существуют

значительные различия, ведущие к фор-

мированию атмосферы непонимания и

росту напряженности в мире. В этой свя-

зи нам представляется более уместным

подход, сформировавшийся в рамках

философии конструктивизма. Данный

подход уделяет особое внимание своео-

бразию и бытующим в государстве нор-

мам и признает влияние внутренней по-

литики на указанные нормы, поэтому он

позволяет объяснить различия в понима-

нии суверенитета в разных странах.

Понятие суверенитета разрабатыва-

лось преимущественно в Европе на про-

тяжении нескольких сотен лет

. Хотя

суверенитет признается важнейшим по-

нятием в международных отношениях, в

РАЗЛИЧИЯ В ВОСПРИЯТИИ СУВЕРЕНИТЕТА

США, КИТАЕМ И РОССИЕЙ*

Чарльз Зиглер

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА • 1 / 2012

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ И ИНСТИТУТОВ

разных странах его трактуют по-разному,

что обусловлено особенностями наци-

ональных ценностей и исторического

опыта. Так, политические элиты России

и Китая склонны считать, что залог со-

хранения суверенитета в том виде, в ко-

тором его предполагает Вестфальская

система международных отношений,

Вестфальского суверенитета, — силь-

ная центральная власть, в то время как

на основе своего исторического опы-

та США сформировали идеал децен-

трализованного управления

. Мы вслед

за Стивеном Краснером понимаем под

Вестфальским суверенитетом исклю-

чительное право государства на форми-

рование своей внутренней политики и

полное невмешательство каких бы то

ни было внешних по отношению в не-

му властных структур в процесс приня-

тия решений по внутриполитическим во-

просам

. Кроме этого определения, для

нашего исследования важны также два

типа суверенитета, выделяемые С. Крас-

нером: внутренний суверенитет и сувере-

нитет взаимозависимости. Внутренний

суверенитет касается способа организа-

ции власти в государстве и эффективно-

го управления его территории. Сувере-

нитет взаимозависимости подразумевает

контроль над трансграничными переме-

щениями, потенциально разрушаемый

в связи с глобализацией. Три сверхдер-

жавы равно остро воспринимают угрозы

своему суверенитету во всех трех формах

(Вестфальскому, внутреннему и внешне-

му), однако реагируют на предполагае-

мые внешние вмешательства по-разному.

Более того, системы реагирования на

внешнее вмешательство продолжают

развиваться, что затрудняет их анализ.

Ниже мы постараемся рассмотреть са-

мые распространенные в каждой из трех

стран позиции по вопросу суверенитета.

Различия в понимании суверенитета

Россия

Одной из задач, поставленных Вла-

димиром Путиным в рамках плана по

восстановлению России в статусе вели-

кой державы, был отказ от хаотической

децентрализованной формы правления,

которая была характерна для России при

президенте Б. Ельцине, и возврат к силь-

ной централизованной власти. Зародив-

шаяся в 1990-х гг. система делегирования

власти субъектам федерации была при-

знана опасной для России в целом и ее

внутреннего суверенитета, так как при

ней страна подверглась влиянию ино-

странных компаний и неправительствен-

ных организаций (НПО), а также угрозе

терроризма. Слабая центральная власть

привела к беззащитности страны перед

лицом зарубежных политических влия-

ний, выражавшихся в программах демо-

кратизации страны и создания граждан-

ского общества. Во времена Б. Ельцина

Российская Федерация нередко поступа-

лась внутренним суверенитетом ради со-

хранения территориальной целостности,

Москва делегировала власть субъектам, в

результате чего сформировалась система

крайне децентрализованного неоднород-

ного федерализма (возможно, точнее бы-

ло бы сказать — феодализма). В. Путин

предпринял попытку восстановить суве-

ренную власть Москвы. С этой целью он

создал институт назначаемых полномоч-

ных представителей в федеральных окру-

гах, упразднил выборы губернаторов, от-

менил договоренности, подписанные

правительством Б. Ельцина с региона-

ми, ослабил Совет Федерации и ограни-

чил деятельность иностранных НПО в

России.

Влияние извне на понимание су-

веренитета Россией оказали события

в Европе в середине — конце 1990-х гг.

Расширение НАТО на восток вопре-

ки возражениям Российской Федера-

ции и поддержка, оказанная Альянсом

Боснии и особенно Косово, в том чис-

ле бомбардировка Сербии в 1999 г., с оче-

видностью показали, что Вашингтон

и его союзники понимают суверени-

тет совершенно иначе, чем Москва или

Пекин.

COMPARATIVE POLITICS • 1 / 2012

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ И ИНСТИТУТОВ

В ответ в апреле 1997 г. в Москве бы-

ла принята Совместная декларация Ки-

тайской Народной Республики и Рос-

сийской Федерации о международном

порядке в XXI в. В этом документе под-

черкивается важность суверенитета, тер-

риториальной целостности и невме-

шательства во внутреннюю политику, а

также утверждается равенство всех стран

в указанных вопросах

. В то время как За-

пад выражал осуждение зверств сербов

по отношению к косовским албанцам,

позиция России по конфликту в Косо-

во заключалась в признании его частью

гражданской войны в Югославии. Та-

ким образом, конфликт признавался во-

просом внутренней политики, в котором

ни одна из сторон не может быть призна-

на «правой» или «виноватой»

. Ситуация

рассматривалась по аналогии с конфлик-

том в Чечне: Армия освобождения Косо-

во считалась террористической органи-

зацией с теми же целями и методами, что

и у чеченских боевиков.

Общепринято считать, что защита

суверенитета является задачей государ-

ства с его политическими, экономиче-

скими и военными ресурсами. Формаль-

но все страны в этом отношении равны,

однако в действительности, как и в ми-

ре, описанном Дж. Оруэллом, некото-

рые страны равнее других. После вос-

становления Россией статуса великой

державы президент Д. Медведев заявил о

существовании «регионов, в которых на-

ходятся привилегированные интересы»

на границах страны, т.е. в государствах,

которые получили суверенитет после

распада СССР

. События в пограничных

странах, ярким примером которых явля-

ются «цветные революции», могут поста-

вить под угрозу суверенитет России.

В последнее время президент Медве-

дев и — в меньшей степени — премьер-

министр Путин признали, что инте-

грация России в мировое сообщество

необходима для модернизации страны,

однако глобализация несет в себе угро-

зы ее суверенитету взаимозависимости.

Международный обмен товарами, ин-

формацией, трудовыми ресурсами и тех-

нологиями способствует экономическо-

му развитию, но одновременно ведет к

постепенной потере контроля централь-

ным правительством над границами

страны. В 1990-х гг. Россия испытала на-

плыв не только зарубежных товаров, но и

ценностей и норм, религиозных и непра-

вительственных организаций, которые в

значительной части были незнакомы на-

селению и воспринимались насторожен-

но. Открытие границ совпало с перио-

дом ослабления центральной власти. Это

укрепило распространенное мнение о

том, что оба указанных шага вели к утра-

те государственного суверенитета

Разработка философии «суверен-

ной демократии» Владислава Сурко-

ва, как и попытки В. Путина ограни-

чить влияние зарубежных компаний,

правительств, НПО в российском об-

ществе могут трактоваться как деятель-

ность по укреплению как внутренне-

го, так и Вестфальского суверенитета

Концепция суверенной демократии воз-

никла, согласно российским исследова-

телям, в ответ на угрозу возникновения

мирового неоколониализма в форме ге-

гемонии Соединенных Штатов Амери-

ки. В основу концепции легла важней-

шая идея Вестфальской системы — идея

суверенного равенства всех государств

Европоцентристская Вестфальская си-

стема, которой уже исполнилось 300 лет,

становится основой миропорядка. Сто-

ит ее основаниям, и в первую очередь

суверенитету, покачнуться, и междуна-

родная политика превратится в игру без

правил, а взаимоотношения стран ста-

нут непредсказуемыми и нестабиль-

ными

Россия традиционно является одним

из наиболее влиятельных государств в

Европе и мире, и русских возмущают

попытки Запада диктовать им законы

демократического общества. В работах

целого ряда ведущих российских ученых

доказывается, что демократия — явление

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА • 1 / 2012

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ И ИНСТИТУТОВ

национально-специфичное и культурно

обусловленное и формировать демокра-

тическое общество в каждом отдельном

случае следует на основе национальных

правовых и социальных устоев той или

иной страны

. Таким образом, поддерж-

ка «демократических сил» в России и со-

седствующих с ней странах из-за рубе-

жа трактуется, наравне с расширением

НАТО на восток и

противодействием

усилиям Москвы по интеграции пост-

советского пространства, как часть

плана Запада по ослаблению России

США, наиболее влиятельный игрок на

мировой арене, представляются угрозой

международной безопасности, так как

они «уже не считают национальный су-

веренитет и государственные границы

помехой для интервенции, если на кону

стоит региональная и международная

безопасность». Однако «принцип наци-

онального суверенитета остается прио-

ритетным для многих стран, в том числе

России, которые не хотят стать объек-

том так называемой «гуманитарной ин-

тервенции» со стороны НАТО или кого-

либо еще»

Китай

Принятая в последние годы в Ки-

тае модель авторитарной модерниза-

ции вызвала необходимость перемен в

связи с возникшими угрозами стабиль-

ности в стране и возможностью поте-

ри Пекином контроля над провинция-

ми. Международное давление в области

соблюдения прав человека восприни-

мается как угроза суверенитету и терри-

ториальной целостности Китая — Пе-

кин считает эти два принципа «игрой

с нулевой суммой» и опасается вспле-

ска сепаратизма на Тайване, Тибете и в

Синьцзяне

. Оказавшись свидетелями

распада Советского Союза при Михаиле

Горбачеве и экономического коллапса при

Б. Ельцине, руководство Китая убеди-

лось в необходимости сильной поли-

тической власти Коммунистической

партии Китая

. В то время как эконо-

мические реформы привели к переходу

части финансовой и административной

власти на местный уровень, за Пекином

сохранилась обязанность не допустить

распада страны, аналогичного произо-

шедшему в Югославии и СССР, и под-

держивать внутреннюю стабильность.

В результате была разработана модель,

сочетавшая экономическую децентра-

лизацию с вертикальной иерархии и со-

хранением государственного контроля

Подобная однопартийная система мо-

жет способствовать злоупотреблениям

властью и коррупции на местах, но она

гарантирует сохранение внутреннего су-

веренитета. Так же ревностно Пекин от-

носится к своему Вестфальскому суве-

ренитету, что проявляется в неприятии

любой внешней критики относительно

вопросов прав человека в Китае как вме-

шательства во внутренние дела страны.

Аллен Карлсон справедливо заме-

тил, что суверенитет «...лежит в осно-

ве развития отношений современно-

го Китая с остальным миром»

. Китай

все более вовлечен в международную де-

ятельность, и понимает важность уча-

стия в международных организациях,

но это участие (как, например, в фо-

румах по вопросам прав человека или

ВТО) ограничено везде, где оно связа-

но с вопросами внутреннего суверени-

тета. Председатель КНР Ху Цзиньтао

подчеркивает, что цель дипломатии —

способствовать экономическому разви-

тию, охранять национальный сувере-

нитет и государственную безопасность

и поддерживать стабильность

. Заяв-

ляя о важности международного зако-

нодательства и ООН, Пекин выборочно

трактует их положения о суверенитете.

На международных форумах, например,

Шанхайской организации сотрудниче-

ства, Китай выступает в защиту своего

понимания суверенитета, приравнивая

сепаратизм к терроризму и экстремизму.

Понятие «самоопределения» Пекин ис-

пользует исключительно в узком смыс-

ле, в отношении бывших колониальных

COMPARATIVE POLITICS • 1 / 2012

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ И ИНСТИТУТОВ

народов, но не в отношении очагов сепа-

ратизма внутри суверенных государств.

В то же время активная интеграция в

мировую экономику вынудила Китай

пойти на некоторые уступки в вопросах

суверенитета взаимозависимости, на-

пример, ради вступления в МВФ, Все-

мирный банк и ВТО.

Экономические и политические по-

зиции Китая претерпевают активные из-

менения, в связи с чем на суверенную

политику оказывается разнонаправлен-

ное влияние. Например, при обсужде-

нии вопроса недавнего восстания в Ли-

вии, Китай (как и Россия) воздержался

при голосовании по резолюции Совета

Безопасности ООН № 1973, устанавли-

вающей запрет на полеты над страной.

Ли Баодун, постоянный представитель

Китая в ООН, подчеркнул, что Китай

выступает за буквальное понимание ре-

золюции, и заявил, что мировое сообще-

ство «…должно придерживаться прин-

ципов объективности и нейтралитета, и

в полной мере уважать суверенитет, не-

зависимость и территориальную целост-

ность обсуждаемой страны. Не должно

предприниматься никаких попыток сме-

ны режима или вмешательства в граж-

данскую войну»

. Представитель КНР

также озвучил обеспокоенность прави-

тельства Китая вопросами безопасности

гражданских лиц и собственности в слу-

чае вооруженной интервенции. Однако

такое внимание к гуманитарным вопро-

сам могло быть обусловлено националь-

ной заинтересованностью: на момент

начала интервенции в Ливии находилось

30 000 этнических китайцев, а инве-

стиции из страны в пятьдесят наиболее

крупных ливийских проектов составили

около 18,8 млрд долл. США

С ростом своего могущества Китай

берет на себя все больше международ-

ных обязательств. Его позиция по возни-

кающим международным нормам тоже

постепенно меняется, что, в свою оче-

редь, уже начало расшатывать идею аб-

солютного суверенитета. При этом ра-

стущая мощь Китая и его гибкость дают

стране инструменты для влияния на ре-

гиональную и мировую политику. За по-

следние два десятилетия изменилась по-

зиция Китая по вопросам прав человека,

что подтверждается реакцией Пекина на

давление в области деловых взаимоот-

ношений с Суданом, а также на гумани-

тарную катастрофу в Дарфуре

. Пекин

также проявляет большую гибкость во

внешней политике, например, расши-

ряя свое участие в миротворческих опе-

рациях ООН. Однако активная и гиб-

кая позиция по вопросам гуманитарного

вмешательства и международных миро-

творческих операций не привела к зна-

чительным изменениям во взглядах на

государственный суверенитет и невме-

шательство во внутреннюю политику

Пекин, как и прежде, считает неприем-

лемыми действия отдельных государств

и региональных организаций, наруша-

ющие государственный суверенитет. Все

подобные меры могут быть признаны

правомерными только после их одобре-

ния Организацией Объединенных На-

ций.

Несмотря на твердую позицию Ки-

тая относительно неизменности поня-

тия суверенитета, часть внешнеполити-

ческих деятелей страны признает, что

национальные интересы Кита

я диктуют

более гибкую его трактовку. В работе Ал-

лена Карлсона показано, что жесткость

озвучиваемой позиции не означает жест-

кого следования ей на практике, особен-

но в области международной миротвор-

ческой деятельности и многосторонней

интервенции

. Понятие Поднебесной

и азиатско-тихоокеанские международ-

ные отношения отражают новый уро-

вень взаимоотношений в регионе и гово-

рят о возможности создания новых норм,

не основанных на европейской идее су-

веренитета

. Вкратце, новое азиатское

мышление предполагает, что мировой

порядок вот уже триста лет строится на

основе исторического опыта Европы, но

рост могущества АТР (в частности, Ки-

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА • 1 / 2012

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ И ИНСТИТУТОВ

тая) может быть предвестником нового

порядка, основанного на других прин-

ципах. Возможно, эти новые принци-

пы, рожденные в культурном контексте

Азии, разрешат противоречия, связан-

ные с суверенитетом, территориальной

целостностью, правами человека и гу-

манитарной интервенцией, иными сло-

вами, те проблемы, которые создают на-

пряженность во взаимоотношениях трех

сверхдержав.

США

Соединенные Штаты Америки то-

же крайне чувствительны к возможным

посягательствам на собственный суве-

ренитет. Однако, в от

личие от России и

Китая, США гораздо более терпимо от-

носятся к децентрализации власти, да-

же приветствуют ее. Исторически целый

ряд политических сил стремился осла-

бить Вашингтон в пользу правительств

отдельных штатов. Отсутствие сильно-

го центра внутри страны ведет, по на-

шему мнению, к тому, что американцев

проще, чем русских и китайцев, убедить,

что центральное правительство в других

странах полно недостатков и в случае

злоупотреблений может быть лишено

суверенной власти над народом. Таким

образом, для Америки характерен иде-

ал децентрализованной власти и сувере-

нитета общества, в то время как для Рос-

сии и Китая — идеал сильного центра и

государственного суверенитета, подкре-

пленный распадом трех коммунистиче-

ских федераций, отказавшихся от это-

го идеала.

После окончания холодной вой-

ны американские политологи, изучаю-

щие вопросы суверенитета, разделились

на два лагеря. Первый и наиболее влия-

тельный из них представляет собой не-

ожиданную «коалицию» либеральных

интернационалистов и неоконсервато-

ров. Оба упомянутых течения разделяют

обновленную концепцию Вестфальско-

го суверенитета, в которой подчеркива-

ется центральное место США в мировой

политике и их активная роль на между-

народной арене. При этом представи-

тели рассматриваемых течений исхо-

дят из разных принципов. Либеральные

интернационалисты, в том числе веду-

щие сотрудники администраций прези-

дентов Клинтона и Обамы (Мадлен Ол-

брайт, Альберт Гор, Хиллари Клинтон,

Майкл Макфол), утверждают, что США

должны использовать свои силы для за-

щиты прав человека и демократии в со-

ответствии с принципом «обязанности

защищать». Однако при этом США по

возможности должны прибегать к ди-

пломатии прежде, чем переходить к во-

енным действиям, и работать в рамках

международных организаций, таких как

ООН. Напротив, неоконсерваторы из

администрации Дж. Буша (Пол Вулфо-

виц, Роберт Каган, Норман Подгорец и

другие) ратовали за использование во-

енной мощи Америки, чтобы способ-

ствовать демократизации путем смены

политических режимов. При этом они

отказывались от сотрудничества с меж-

дународными организациями, ссыла-

ясь — в лучшем случае — на их низкую

эффективность, а часто — на то, что они

ограничивают свободу действий США

Таким образом, оба направления выдви-

гают более ограниченное понимание су-

веренитета, однако только в отношении

всех стран, кроме США.

Есть еще одно развитое, но менее

влиятельное направление. Его сторон-

ники настаивают на ограничении сферы

деятельности США, стремятся умерить

использование их власти и отказаться

от смены политических режимов и про-

движения демократии за рубежом. В те-

чение входят две группы: сторонники

изоляционизма и реализма, склонные

к более традиционным взглядам на су-

веренитет. Изоляционисты (в том чис-

ле Рон Пол, Патрик Бьюкенен и Тед

Гален Карпентер из известного свободо-

мыслием Института Катона) призыва-

ют сократить присутствие США в дру-

гих странах и связанные с этим расходы,

COMPARATIVE POLITICS • 1 / 2012

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ И ИНСТИТУТОВ

а также отказаться от участия в между-

народных организациях, которые могли

бы ограничить свободу действий Аме-

рики. Приверженцы реализма (напри-

мер, советники Дж. Буша-младшего по

вопросам внешней политики и ученые,

в том числе Генри Киссинджер и Джон

Миршаймер) считают, что гуманитар-

ные интервенции, продвижение демо-

кратии и смена политических режи-

мов не входят в национальные интересы

США. Гуманитарные акции и програм-

мы демократизации, предпринимаемые

либеральными интернационалистами и

неоконсерваторами, истощают ресурсы

страны и отвлекают внимание от наи-

более острых угроз национальной безо-

пасности, в первую очередь — роста мо-

гущества стран Азии. Более умеренное

использование военного потенциала,

особенно в форме уравновешивания за-

рубежных сил, поможет сосредоточить

усилия на борьбе с серьезными угроза-

ми, уменьшить бюджетные расходы и

избежать роста антиамериканских на-

строений

Одно из основных отличий амери-

канской внешней политики от русской

и китайской заключается в ведущей ро-

ли законодательной власти. Хотя Кон-

гресс США часто передает полномочия

исполнительной власти, особенно в во-

просах внешней политики, члены Сена-

та и палаты представителей регулярно

используют внешнеполитическую по-

лемику для «игры на публику» и заво-

евания доверия избирателей. В целом

Конгресс придерживается в области су-

веренитета того мнения, что нельзя до-

пускать какого то ни было вмешатель-

ства во внутренние дела США, оставляя

при этом за Вашингтоном право беспре-

пятственно действовать по всему миру.

Так, в черновом варианте Закона о на-

циональной обороне на 2011–2012 гг.

сказано, что США находятся в состоя-

нии войны с негосударственными орга-

низациями, такими как «Аль-Каида» и

«Талибан». В нем президенту дается за-

конное право преследовать террористи-

ческие группировки и любые государ-

ства, предоставляющие им приют (как

в случае операции по устранению Уса-

мы бен Ладена). Гражданско-правовые

организации в США высказывают опа-

сения, что такой закон приведет к за-

тяжным военным конфликтам, но не за-

мечают, что он оправдывает нарушения

суверенитета других стран по решению

президента

Обобщая вышесказанное, амери-

канские либеральные интернационали-

сты и неоконсерваторы в целом стре-

мятся отказаться от традиционного

понимания суверенитета с целью защи-

ты населения, продвижения демокра-

тии, преследования террористов и обе-

спечения гегемонии США. В отличие от

неоконсерваторов, либеральные интер-

националисты считают основанием для

вмешательства гуманитарные критерии

«обязанности защищать» ООН: гено-

цид, военные преступления, преступле-

ния против человечности и этнические

чистки. Неоконсерваторы видят мало

пользы (и много вреда) в многосторон-

них организациях, подобных ООН, и

оправдывают односторонние действия

США вопросами безопасности. При-

верженцы реализма и изоляционизма

предпочитают традиционные формы

суверенитета как соответствующие на-

циональным интересам Америки, но их

влияние на внешнюю политику США

гораздо меньше.

Угрозы безопасности

и «обязанность защищать»

Одно из основных различий меж-

ду сверхдержавами состоит в том, что

важнейшие угрозы безопасности Рос-

сии и Китая исходят от сепаратистов

и «местных» террористов, т.е. изнутри.

Как следствие, Москва и Пекин осо-

бенно остро относятся к международ-

ным нормам (например, защите прав

человека) и деятельности (например,

гуманитарным интервенциям), кото-

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА • 1 / 2012

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ И ИНСТИТУТОВ

рые могут ограничить их возможности

в поддержании стабильности и борь-

бе с внутренними угрозами безопас-

ности. С такой точки зрения сувере-

нитет обеспечивает свободу действий

внутри страны и препятствует влия-

нию и активному участию других стран

и организаций (например, США или

НАТО) во внутренних делах. Кроме то-

го, в случае с Китаем и Россией под

прикрытием внутреннего суверените-

та сохраняется недемократический ре-

жим. Это ведет к столкновению ценно-

стей указанных стран и США, и Запада

в целом (хотя российская модель ближе

к европейской и потому вызывает мень-

шее непонимание, чем китайская).

США, напротив, стремятся к макси-

мальной свободе действий вне страны

для борьбы с террористическими угро-

зами (например, «Аль-Каидой»). Это

может подразумевать нарушение суве-

ренитета других стран, как это случи-

лось в 2011 г. в ходе операции по устра-

нению Усамы бен Ладена, когда США

предпочли не получать разрешение от

правительства Пакистана на проведе-

ние операции на территории страны,

и даже не проинформировали его за-

ранее. Подобные аргументы применя-

лись и в Афганистане в 2001 г., и в Ираке

в 2003 г. Более того, возможности США

по проведению операций, предполага-

ющих нарушение суверенитета (в целях

устранения террористов или защиты на-

селения, как в случае с Ливией), значи-

тельно превосходят возможности других

стран. В этом контексте суверенитет —

не теоретически присущее равно всем

государствам право, а скорее изменчи-

вая концепция, зависящая от соотно-

шения сил соответствующих стран. Го-

сударства могут выступать в поддержку

суверенного равенства, но в действи-

тельности наиболее могущественные из

них склонны принимать те элементы су-

веренитета, которые соответствуют их

национальным интересам, и отметать

те, которые ограничивают их свободу

на международной арене. Концепция

суверенитета применяется выбороч-

но в зависимости от того, насколько та

или иная ситуация угрожает националь-

ной безопасности, нарушает гуманитар-

ные принципы или оказывается поли-

тически благоприятной. Как утверждал

С. Краснер, суверенитет — не столь-

ко набор жестких принципов, сколько

свободных договоренностей, которые

наиболее сильные государства часто об-

ходят

. Хотя подобные действия ведут

к обвинению в двойных стандартах, все

сверхдержавы поступают именно так,

опираясь на свое представление о наци-

ональных интересах.

Общее представление о подходе

каждой из трех сверхдержав к вопро-

су суверенитета можно получить, обра-

тившись к их позициям по концепции

«обязанности защищать». Выработан-

ная Международной комиссией по ин-

тервенциям и государственному су-

веренитету и позже принятая ООН на

Всемирном саммите в 2005 г., концеп-

ция «обязанности защищать» утверж-

дает, что международное сообщество

может и должно реагировать на фак-

ты геноцида и других массовых зверств,

включая военные преступления, пре-

ступления против человечности и эт-

нические чистки, путем интервенции.

Однако подобная интервенция долж-

на применяться только тогда, когда все

другие средства исчерпаны, а принци-

пы суверенитета и территориальной не-

прикосновенности должны соблюдать-

ся, пока это возможно

Три рассматриваемые сверхдержа-

вы придерживаются разных позиций по

поводу «обязанности защищать». Адми-

нистрация президента Обамы одобрила

концепцию и внесла ее в Стратегию на-

циональной безопасности США за 2010 г.

В 2009 г. Государственный департамент

ввел должность Посла по особым поруче-

ниям в вопросах военных преступлений,

а на следующий год Совет безопасности

США учредил должность Директора по

COMPARATIVE POLITICS • 1 / 2012

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ И ИНСТИТУТОВ

военным преступлениям и особой жесто-

кости

. Официальная позиция России,

напротив, гласит, что защита и обеспе-

чение прав человека является задачей го-

сударств, а международные организации

и механизмы должны лишь оказывать

поддержку правительствам. Российская

Федерация также осуждает использова-

ние прав человека в качестве повода для

вмешательства во внутренние дела госу-

дарств

. Позиция Китая близка к рос-

сийской — одобряя принцип «обязан-

ности защищать», правительство Китая

подчеркивает, что именно правительства

отдельных стран несут ответственность

за защиту граждан, а мировое сообще-

ство должно обеспечивать поддержку и

помощь, соблюдая при этом принципы

суверенитета и территориальной целост-

ности государств

Заключение

Сравнив понимание суверенитета

сверхдержавами, как это сделано в та-

блице, можно лучше понять глубинные

причины атмосферы напряженности

по многим современным мировым про-

блемам. Россия и Китай рассматривают

суверенитет с абсолютизирующей по-

зиции, в основе своей принадлежащей

XIX в., хотя каждая из этих стран сде-

лала ряд уступок меняющимся нормам

территориальной неприкосновенности

и гуманитарной интервенции, если не

на практике, то хотя бы на уровне офи-

циальных заявлений. В отличие от гло-

бальной сферы деятельности США, ин-

тересы и возможности России и Китая

носят более узкий, региональный харак-

тер, хотя рост могущества Китая может

вскоре изменить статус-кво. Возможно,

более важным фактом является то, что

угрозы безопасности России и Китая

носят характер внутреннего давления

в форме сепаратизма и «местного» тер-

роризма, в то время как основная угро-

за безопасности США — международ-

ный терроризм. В связи с этим Москва

и Пекин наиболее ревностно защища-

ют свое право противостоять указанным

угрозам без вмешательства извне. США,

напротив, стремятся закрепить за собой

право бороться с терроризмом и дру-

гими угрозами повсеместно; ради это-

го они готовы пожертвовать суверените-

том других стран. Требуя от других стран

проявить понимание к описанной пози-

ции, Соединенные Штаты продолжают

считать собственный Вестфальский су-

веренитет нерушимым.

Те же процессы можно наблюдать и

в вопросе отношения к правам челове-

ка и усилиям по распространению демо-

кратии. Политика США, основанная на

идее демократического мира, считает не-

обходимым распространение демократии

с целью лишить поддержки терроризм и

заменить неспокойные авторитарные го-

сударства более надежными союзниками

с демократической формой правления.

Россия и Китай видят в американской

поддержке демократических движений

(таких, как «цветные» революции и «араб-

ская весна») предвзятое отношение к сто-

ронам внутренних конфликтов. Это оце-

нивается как по меньшей мере не мудрая

позиция. С формальной точки зрения

Москва и Пекин видят основания считать

подобные действия нарушением Вест-

фальского (остающегося признанным

международным законодательством) су-

веренитета путем оспаривания легитим-

ности признанных государств и прави-

тельств, попыток подрыва существующих

в них политических режимов и провоци-

рования нестабильности. Кроме того, хо-

тя новые нормы, такие как концепция

«обязанности защищать», обеспечили го-

сударствам большую гибкость в вопросе

защиты мирных жителей, они не сформу-

лировали ясных указаний относительно

того, когда и при каких условиях интер-

венция приемлема. В то время как бес-

прецедентные глобальные угрозы должны

были бы стать основой для эффективного

взаимодействия сверхдержав, радикально

расходящиеся взгляды на суверенитет за-

трудняют сотрудничество.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА • 1 / 2012

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ И ИНСТИТУТОВ

Таблица

Сравнение понимания суверенитета

США РФ КНР

Угрозы в связи с

суверенитетом

Международный тер-

роризм

Внутренний терро-

ризм и сепаратизм

Внутренний терроризм

и сепаратизм

Внутренний су-

веренитет

Полный для США, ча-

стичный для других

стран

Полный и неруши-

мый

Полный и нерушимый

Вестфальский

суверенитет

Частичный (в связи с

борьбой против него-

сударственных терро-

ристических организа-

ций), полный для США

Полный и неруши-

мый

Полный и нерушимый

Суверенитет вза-

имозависимости

Границы контролиру-

ются частично и в раз-

ной степени

Постепенное разру-

шение неизбежно, но

нужно его сдерживать

Постепенное разру-

шение неизбежно, но

нужно его сдерживать

Подготовлено для конференции «Россия и Запад: циклы и перспективы взаимодействия» Научно-

образовательного форума по международным отношениям при поддержке журнала «Междуна-

родные процессы» (Москва, 31.05–1.06 2011 г.).

См.: Cuisimano M. Love, Beyond Sovereignty: Issues for a Global Agenda, 4

edition. Boston:

Wadsworth, 2010; Booth K., Wheeler N.J. The Security Dilemma: Fear, Cooperation and Trust in

World Politics. New York: Palgrave Macmillan, 2008; and Powell C. A Strategy of Partnerships //

Foreign Affairs. Vol. 83. Issue 1 (January/February 2004). P. 22–34.

Поскольку реалисты считают суверенитет само собой разумеющимся, большинство из них не

говорят о нем отдельно. См.: Waltz K.N. Theory of International Politic. New York: McGraw-Hill,

1979, особенно с. 95–96. Mearsheimer J.J. The Tragedy of Great Power Politics. New York: W.W. Norton,

2001 вообще не упоминает суверенитет.

Jackson R. Sovereignty: Evolution of an Idea. Cambridge: Polity Press, 2007.

Мы понимаем и признаем, что в каждой стране есть несколько различных течений в отношении

международных отношений, и эти течения в разной степени оказывают влияние на политику

соответствующих государств. В этой работе не ставилась цель описать все особенности различных

школ. В наши намерения входило вычленить доминирующую позицию по вопросам, отраженную

в официальной политике государств.

Krasner S.D. Sovereignty: Organized Hypocrisy. Princeton: Princeton University Press, 1999.

P. 3–4.

URL: http://www.fas.org/news/russia/1997/a52--153en.htm (дата обращения: 23.05.2011 г.).

Headley J. Russia and the Balkans: Foreign Policy from Yeltsin to Putin. New York: Columbia University

Press. P. 263–264.

Медведев назвал «пять принципов» внешней политики России // РИА «Новости». 31.08.2008. URL:

http://www.rian.ru/politics/20080831/150827264.html. (дата обращения: 03.03.2011 г.). [Medvedev

nazval piat’ printsipov vneshnei politiki Rossii // RIA Novosti — 31.08.2008]

Кокошин А.А. Реальный суверенитет. М. : Европа, 2006. С. 15–17 [Kokoshin A.A. Real’nyi suverenitet.

M.: Evropa, 2006. S. 15–17.]

Внутренний суверенитет обозначает принцип организации публичной власти в государстве и

контроля над ней со стороны общества в пределах государственных границ (Krasner, p. 4). Раз-

витие понятия «суверенной демократии» изложено в: Surkov V. Russian Political Culture: The View

from Utopia // Russian Social Science Review. Vol. 49. No. 6 (November-December 2008). P. 81–97;

а также: Surkov V. Nationalization of the Future: Paragraphs pro Sovereign Democracy // Russian Studies

in Philosophy Vol. 47. No. 4 (Spring 2009). P. 8–21.

См. комментарии в: Барабанов О.Н. Если Вестфаль и болен, то больной скорее жив, чем мертв //

Барабанов О.Н., Фельдман Д.М. // Международные процессы. 2007. № 3. С. 106–107. [Barabanov

O.N. Esli westfal’ I bolen, to bol’noi skoree zhiv chem. Mertv / Barabanov O.N., Feldman D.M. //

Mezhdunarodnie protsessi. 2007. № 3. S. 106–107.]

См.: Лебедева М.М. Что угрожает Вестфалю? // Международные процессы. 2008. Т. 6. № 1 (16).

С. 117–120. [Lebedeva M.M. Chto ugrozhaet Westfalliu? // Mezhdunarodnie protsessi. 2008. T. 6. № 1

(16). S. 117–120].

COMPARATIVE POLITICS • 1 / 2012

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ И ИНСТИТУТОВ

А.А. Кокошин цитирует исследователя международных отношений А.Д. Богатурова и министра

иностранных дел Сергея Лаврова. Кокошин. С. 18–19.

Кокошин А.А. Указ. соч. С. 22.

Shakleyina T., Bogaturov A. The Russian Realist School of International Relations // Communist and

Post-Communist Studies. Vol. 37. 2004. P. 49.

Yen C. Sovereignty, Human Rights and China’s National Interest: A Non-Zero Sum Game // Foreign

Policy Research Institute. February 2011. URL: http://www.fpri.org/enotes/201102.yen.china.pdf. (дата

обращения: 23.05.2011 г.). Йен, руководитель Института международных отношений в Государ-

ственном университете политики г. Тайбэй, утверждает, что Пекин ошибается и именно защита

прав человека внутри страны может помочь сохранить контроль над Тайванем.

О роли федерализма в экономическом развитии, на примере сравнения России при президенте

Б. Ельцине и Китая, см.: Blanchard O., Schliefer A. Federalism with and without Political Centralization.

China versus Russia, National Bureau for Economic Research. February 15, 2000.

Chien S. Economic Freedom and Political Control in Post-Mao China: A Perspective of Upward

Accountability and Asymmetric Decentralization //Asian Journal of Political Science. Vol. 18. No. 1

(April 2010). P. 69–89.

Carlson A. Unifying China, Integrating with the World: Securing Chinese Sovereignty in the Reform Era.

Stanford: Stanford University Press, 2005. P. 224.

Chinese President urges Diplomats to Serve National Interests. 21 июля 2009. URL: http://www.china-

embassy.org/eng/zmgx/zlyjjdh/dycdh/t574517.htm. (дата обращения: 12.05.2011 г.). Также см.: Jisi W.

China’s Search for a Grand Strategy // Foreign Affairs. Vol. 90. Issue 2 (March/April 2011). P. 68–79.

China Calls for Civilian Protection in Armed Action // Xinhua. May 11, 2011. URL: http://www.chinadaily.

com.cn/china/2011-05/11/content_12486356.htm (дата обращения: 17.05.2011 г.).

Push Factor; China’s Rescue Mission to Libya // Economist. March 5, 2011; Chinese-Funded Enterprises

have 50 Large-Scale Projects in Libya // People’s Daily Online. March 23, 2011, URL: http://english.

peopledaily.com.cn/90001/90778/90860/7328978.html (дата обращения: 17.05.2011 г.).

Polgreen L. China, in New Role, Presses Sudan on Darfur // New York Times. February 23, 2008.

Wu C. Sovereignty, Human Rights, and Responsibility: Changes in China’s Response to International

Humanitarian Crises // Journal of Chinese Political Science. Vol. 15. 2010. P. 71–97; Zhongying P. China’s

Changing Attitude to UN Peacekeeping // International Peacekeeping Vol. 12. No. 1 (Spring 2005).

P. 87–104.

Carlson. Op.cit.

См.: Carlson A. Moving Beyond Sovereignty? A Brief Consideration of Recent Changes in China’s

Approach to International Order and the Emergence of the tianxia Concept // Journal of Contemporary

China. Vol. 20. No. 68 (January 2011). Pp. 89–102; а также Ikenberry G.J. and Michael Mastanduno,

eds. International Relations Theory and the Asia-Pacific. New York: Columbia University Press, 2003.

Сравнительный анализ двух школ см. в: Mearsheimer J.J. Imperial by Design // The National Interest.

No. 111 (January/February 2011). P. 16–34. Джон Миршаймер называет течение либеральных ин-

тернационалистов «либеральными империалистами», считая, что они, как и неоконсерваторы,

склонны к идее создания Американской империи.

Джон Миршаймер выступает за уравновешивание в трех стратегически важных регионах: Европе,

Ближнем Востоке и Северо-Восточной Азии. См.: Mearsheimer. Imperial by Design. Еще по теме

см. Layne C. From Preponderance to Offshore Balancing: America’s Grand Strategy // International

Security. Vol. 22. No. 1. (Summer 1997). P. 86–124; а также America’s Middle East Grand Strategy after

Iraq: The Moment for Offshore Balancing has Arrived // Review of International Studies. Vol. 36. Issue

1 (2009). P. 5–25.

Johnson C. Making it Official: Hunting al-Qaida Worldwide. National Public Radio, May 23, 2011.

URL: http://www.npr.org/2011/05/23/136500471/making-it-official-hunting-al-qaida-worldwide (дата

обращения: 23.05.2011 г.).

Krasner. Op. cit.

См.: Menon R. Pious Words, Puny Deeds: The ‘International Community’ and Mass Atro-

cities // Ethics & International Affairs. Vol. 23. Issue 3 (Fall 2009). P. 235–245.

International Coalition for the Responsibility to Protect website. URL: http://www.responsib ilitytoprotect.

org/RtoP%20National%20level %283%29.pdf (дата обращения: 23.05.2011 г.).

Russia’s Position at the 64

Session of the UN General Assembly. URL: http://www.un.int/russia/new/

MainRoot/docs/interview/pos64en.htm. (дата обращения: 23.05.2011 г.).

The Responsibility to Protect and the Protection of Civilians: Asia-Pacific in the UN Security

Council, Update No. 1 (February 10, 2009). URL: http://www.responsibilitytoprotect.org/files/PoC_

Update_1%5B1%5D%5B1%5D.pdf (дата обращения: 23.05.2011 г.).

BACK MATTER: A Russian Perspective

Chapter

Jul 2017

Alexei D. Voskressenski

Transformation of Space (1): Macro-Regionalization and New Spatial Actors of International Relations

Chapter

Dec 2017

Alexei D. Voskressenski

This chapter explores the problem of regionalization, which implies the appearance of different types of regions, and shows the correlation between theoretical and practical aspects of regional transformations.

Transformation of the Space (2): Differentiation Within the World Space and Its Consequences for Conceptualizing a De-Westernized IR

Chapter

Dec 2017

Alexei D. Voskressenski

This chapter explains how the world space can structurally differ and shows diverse systems of differentiation: within geo-spatial dimensions and by regional subsystems. The correlation between differentiation and fragmentation is also explained.

From the Hegemonic Unipolar to the Multipolar World: Structural Transformation of the International System and Global Strategic Balance, Plus Its Consequences for the Future

Chapter

Dec 2017

Alexei D. Voskressenski

In this chapter, the author explains the rational of the world system evolution and identifies a new evolving stage pertaining to the non-Western dynamics gaining momentum. After analyzing core hypotheses on the link between economic and political modernization, the author highlights in this connection the importance of the social-political access concept, particularly for explaining the non-Western reality. Explaining the connection between the system of social and political order and the internal social structure of sovereign states, the author explains the formation and the evolution of a political map of the contemporary world.

Guns and Poseurs: Russia Returns to Africa

Chapter

Dec 2016

Alexandra Arkhangelskaya and Nicole Dodd assert that post-Soviet Russia’s authoritarian-corporatist identity has resulted in foreign policy that extols the virtues of solidarity and development, but covertly promotes Russian sovereignty and economic exploitation in Africa through trade in minerals, energy and arms. The government-business-media complex is used as a vehicle through which to expose the dynamics of Russia and Africa’s duplicitous engagement.

Economic Freedom and Political Control in Post-Mao China: A Perspective of Upward Accountability and Asymmetric Decentralization

Article

Full-text available

Apr 2010
Asian J Polit Sci

Shiuh-Shen Chien

With post-Mao China as a case study, this article aims to examine the political economy of asymmetric decentralization in relation to development at the national, regional (inter-local) and local levels. Economically, sub-national governments have been granted greater autonomy with huge decentralized fiscal and administrative powers and competencies. Politically, however, China is still a state under Communist Party domination. Local officials are not elected locally but are assigned by the party. This phenomenon of ‘economic decentralization to the local’ along with ‘political centralization under the party’ is described as ‘asymmetric decentralization’. The mechanism behind asymmetric decentralization is upward accountability—the greater the economic growth, the better chances there are for local leaders to receive political promotions, administrative power and many tangible and intangible perks. The article further discusses six Janus-faced consequences of asymmetric decentralization, which can be grouped into three pairs of administrative levels: (1) at the national level—positive for relative national economic stability but negative for uneven development across the country; (2) at the regional (inter-local) level—bad for inter-local fragmentation but good for cross-regional cadre transfer; and (3) at the local level—where local policy innovation is a strength but local unsustainable development is a weakness. These consequences, which look contradictory or incompatible on the surface, can be better understood through the analytic framework of ‘asymmetric decentralization with upward accountability’.

Sovereignty: Organized Hypocrisy.

Article

Jul 2000
AM J INT LAW

Unifying China, Integrating with the World: Securing Chinese Sovereignty in the Reform Era

Article

Jul 2006
CHINA J

Nationalization of the Future: Paragraphs pro Sovereign Democracy

Article

Apr 2009

V. Iu. Surkov

China's changing attitude to UN peacekeeping

Article

Mar 2005
Int Peacekeep

Pang Zhongying

How China protects and promotes its security interests and fulfils its international moral responsibility in peacekeeping is a prominent concern for Chinese foreign policy. However, the policy-makers in Beijing view the principles of state sovereignty and non-interference with more flexibility than ever before. Where security interests and relations with the international community are concerned, China clearly wants to increase its role in maintaining international peace and stability. Nevertheless, China's aim to become a key contributor to peacekeeping has been handicapped not only by its limited resources and lack of well-trained personnel but also by its lack of a coherent vision. A positive attitude towards the Brahimi Report reflects lessons learned from previous peacekeeping experiences. China has now been promoting greater involvement of Asian and other developing states in decision-making in UN operations, particularly in the formulation of peacekeeping mandates. Becoming a major contributor to peacekeeping could help China not only to fulfil its growing responsibilities as an important member of the international community, but also to achieve its foreign policy objective of 'democratizing interstate relations'.

Moving Beyond Sovereignty? A brief consideration of recent changes in China's approach to international order and the emergence of the tianxia concept

Article

Jan 2011

Allen Carlson

This article examines recent trends in the evolution of elite Chinese foreign policy discussions about the normative organizing principles that should ground contemporary international politics. It finds that a pragmatic emphasis on sovereignty, albeit as a right which is flexible and far from sacrosanct, still maintains a core position within Chinese thinking in this regard. However, at the same time, a surprising reconstitution of an old world view has begun to take shape in China. More specifically, the tianxia (all-under-heaven) concept has emerged as a new reference point for some Chinese deliberations on the normative structure of international relations. While such a perspective is still of secondary importance within Chinese international relations circles, its emergence suggests that a potentially far-reaching, if still inchoate, reconsideration of international order is underway in China. Moreover, such a development may have broad ranging implications for the security dynamic that takes shape in Asia in the coming years.

Pious Words, Puny Deeds: The “International Community” and Mass Atrocities

Article

Sep 2009
Ethics Int Aff

Rajan Menon

Sovereignty, Human Rights, and Responsibility: Changes in China’s Response to International Humanitarian Crises

Article

Mar 2009

Chengqiu Wu

The question of whether human rights are above sovereignty has dominated China’s human rights discourse. Relying on a sovereignty-human rights spectrum, this article reviews China’s behaviors, particularly its participation in the UN Security Council, in managing the three major international humanitarian crises in the post-Cold War era—Rwanda, Kosovo, and Darfur, and finds that there have been impressive changes in China’s response to the crises. Yet, a content analysis of China’s official discourse on human rights finds that China’s attitudes towards sovereignty and human rights have not changed much. Drawing on constructivist international relations theory, this article attempts to explain the paradox. It is argued that the international discourse on the “responsibility to protect” has brought about changes in international norms regarding violations of human rights and humanitarian law, and that, having undergone in recent years an identity change from a defensive power of bitterness and insecurity to a rising power aspiring to take more responsibility, China is more concerned about its national image and more receptive to international norms, which has led to the changes in its response to international humanitarian crises. KeywordsSovereignty-Human Rights-Responsibility-China-International Humanitarian Crises

The Russian Realist School of International Relations

Article

Mar 2004
COMMUNIS POST-COMMUN

This article analyses realist school in the Russian international relations scholarship and discusses the debates among Russian realists. It focuses on the characteristics of the newly emerging world order and the development of an adequate strategy for Russia to pursue in its international behavior. The authors argue that over the 1990s, realism has made considerable intellectual progress and has gained the status of a leading intellectual movement in Russia. It assisted Russian intellectual and political community in defining the country’s interests and priorities in the emerging international relations, and it provided a necessary analysis of the world order’s structure and polarity.

Sovereignty : Evolution of an Idea / R. Jackson.

Article

Robert Jackson

CONTRASTING U.S., CHINESE AND RUSSIAN PERCEPTIONS OF SOVEREIGNTY

Abstract

Recommended publications

CONTRASTING U.S., CHINESE AND RUSSIAN PERCEPTIONS OF SOVEREIGNTY

La doctrine Poutine

Catching air? Climate change policy in Russia, Ukraine and Kazakhstan

Accession of the Crimea Territory to Russia: the Crimea’s Inestimable Value