Content uploaded by Dmytro Koval
Author content
All content in this area was uploaded by Dmytro Koval on May 22, 2014
Content may be subject to copyright.
• Развитие отдельных отраслей и институтов международного права 331
КОРОТКИЙ Т.Р.
директор Инстит ута национального
и международного права Международного гуманитарного
университета, доцент кафедры международного
права и международных отношений Национального
университета «Одесская юридическая академия», к.ю.н.
КОВАЛЬ Д.А.
аспирант кафедры международного права
и международных отношений Национального
университета «Одесская юридическая академия»
ПОНЯТИЕ ИНФОРМАцИОННОЙ ВОЙНЫ
В МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ
1. Во второй половине ХХ века на смену классическим видам воору-
женных конфликтов приходят новые формы противостояния государств.
Наиболее часто по отношению к ним используют дефиницию «война». Гово-
рят об экономических, энергетических, дипломатических, психологических,
информационных войнах. В большинстве случаев к собственно вооружен-
ному конфликту эти «войны» прямого отношения не имеют, хотя и затра-
гивают соответствующие аспекты безопасности государств. Настоящее ис-
следование посвящено только одному из этих явлений – информационным
войнам.
Впервые термин «информационная война» был употреблен в отчете
Томаса Рона «Системы оружия и информационная война», подготовленном
в 1976 году для компании «Боинг»1. Тогда он вызвал повышенный интерес
со стороны некоторых экспертов спецслужб США и с 1980-го года начал по-
являться в документах министерства обороны и других аналогичных ин-
ституций.
Следует отметить, что информационная война – понятие неоднознач-
ное. В широком смысле под информационной войной можно понимать лю-
бое негативное информационное воздействие на противника. Этим против-
ником может быть и государство. Такое противостояние может быть между
любыми субъектами – как частными, так и публичными. Поэтому стороны
1 Thomas P. Rona. Weapon Systems and Information War. Boeing Aerospace Co., Seattle,
WA, 1976.
АльмАнАх междунАродного прАвА • Выпуск 2 •
332
в такой войне – физические лица или группы лиц, действующие в индиви-
дуальном порядке или организованно, спонтанно или по соглашению, юри-
дические лица, государства. Ранее такое воздействие носило наименование
пропаганды или идеологической войны, но с появлением Интернета и ши-
рокого применения электронных средств коммуникации круг участников
такого воздействия, а также разнообразие его видов и форм резко увели-
чились. Такое воздействие может быть направленно и против системы обо-
роноспособности, закрытой информации, банковско-финансовой системы,
систем навигации – то есть против объектов, составляющих национальную
безопасность государства. Несомненно, ограничение такого воздействия и
введение ответственности за него является объектом правового регулиро-
вания, в том числе международно-правового, однако в настоящей статье в
большей степени рассматривается проблематика регулирования информа-
ционных войн в узком смысле.
В узком смысле – это новый, не укладывающийся в международно-пра-
вовую квалификацию, вид или способ ведения вооруженных кон фликтов1.
С одной стороны, тем самым «смазывается» само понятие «во о руженный
конфликт», однако реальные последствия информационной вой ны могут
быть существенны, привести к значительным жертвам и раз рушениям2. По
мнению К.У. Уоткина, такого рода конфликты приведут «к проб леме опреде-
ления статуса гражданских лиц, вооруженных процессором и клавиатурой и
находящихся на другом континенте, и контроля за их действиями»3. Данный
способ ведения вооруженного конфликта порождает те же проблемы, что и
классический конфликт: разграничение по объектам и лицам; кого считать
участниками такой войны и какими признаками должен обладать комба-
тант; являются ли такие комбатанты объектом нападения традиционными
видами оружия; получают ли они статус военнопленных и т.п.4 Отдельный
вопрос – является ли информационная война вооруженным конфликтом,
если она ведется вне «классической войны», или только это разновидность
1 См. например, Черч, У. Информационная война // Междунар. журн. Красного Креста: сб. ст.
– 2000. – С. 49–61.
2 Как говорится в работе Greg Rattray, Strategic Warfare in Cyberspace 20 (The MIT Press, 2001):
Цит по: Уоткин, К.У. Комбатанты, «непривилегированные воюющие» и конфликты XXI
века. Материал для Неформальной встречи экспертов на высшем уровне, посвященной теме
«Подтверждение и развитие международного гуманитарного права», Кембридж, 27-29 июня
2003 г. // http://www.sk-news.ru/mgp/doc/doc_07_05.doc
3 Уоткин, К.У. Комбатанты, «непривилегированные воюющие» и конфликты XXI века.
Материал для Неформальной встречи экспертов на высшем уровне, посвященной теме
«Подтверждение и развитие международного гуманитарного права», Кембридж, 27-29 июня
2003 г. // http://www.sk-news.ru/mgp/doc/doc_07_05.doc
4 Дискуссию по некоторым сложным вопросам применения норм международного гумани-
тарного права в современных вооруженных конфликтах см. Michael Schmitt, The Principle
of Distinction in 21st Century Warfare, 2 Yale Human Rights and Dev. L.J. 143 (1999) и Michael
Schmitt, Wired Warfare: Computer Network Attack and Jus in Bello 84 I.R.R.C. 365 (2002).
• Развитие отдельных отраслей и институтов международного права 333
ведения вооруженного конфликта, а во всех остальных случаях это «нево-
енные», вне рамок вооруженного конфликта, недружественные действия.
Порождают ли такие действия международно-правовую ответственность
или нет? Кто является стороной такого конфликта – традиционные сторо-
ны, или нет?
Весь перечень вопросов не может быть рассмотрен в одной статье.
Поэтому, мы ограничили цель настоящего исследования только анализом
дефиниции «информационная война», выявлением наиболее характерных
признаков этого явления и особенностей международно-правового воздей-
ствия на информационные войны, прежде всего в контексте международно-
го гуманитарного права.
Проблематика информационной войны, как в качестве самостоя-
тельного объекта исследования, так и применительно к международному
праву, достаточно широко освещена в научной юридической и военной ли-
тературе. Эти вопросы нашли свое отражение в трудах О.Н. Калиновско-
го1, И.Л. Морозова2, С. Гриняева3, У. Черча4, К. Дормана 5, Томаса П. Рона
6,
К.У. Уоткина7, М. Н. Шмидта8, Г. Рат рея9, Л. Гринберга10 и других ученых.
В них исследованы вопросы определения понятия «информационная вой-
на», классификация её видов, понятия и видов информационного оружия,
применения норм международного гуманитарного права применительно к
информационным войнам.
1 См. например: Калиновский О.Н. «Информационная война» – это война? // Военная мысль.
2000. – №1.
2 См. например: Морозов И.Л. Глобальные кибернетические системы как фактор безопасности
демократического транзита//http://morozov.vlz.ru/library.bezo.htm
3 См. например: С. Гриняев С. Концепция ведения информационной войны в некоторых стра-
нах мира // Зарубежное военное обозрение. – № 2. – 2002.
4 См. например: Черч, У. Информационная война // Междунар. журн. Красного Креста: сб. ст.
– 2000. – С. 49–61.
5 См. например: Knut Dormann, Applicability of the Additional Protocols to Computer Network
Attacks, International Expert Conference on Computer Network Attacks and the Applicability of
International Humanitarian Law, Stockholm, 17-19.11.2004// http://www.icrc.org/web/eng/siteeng0.
nsf/html/68LG92
6 См. например: Thomas P. Rona. Weapon Systems and Information War. Boeing Aerospace Co.,
Seattle, WA, 1976.
7 См. например: Уоткин, К.У. Комбатанты, «непривилегированные воюющие» и конфликты
XXI века. Материал для Неформальной встречи экспертов на высшем уровне, посвящен-
ной теме «Подтверждение и развитие международного гуманитарного права», Кембридж,
27-29 июня 2003 г. / http://www.sk-news.ru/mgp/doc/doc_07_05.doc
8 См. например: Michael N. Schmitt, «The Impact of High and Low-Tech Warfare on the Principle
of Distinction”/Briefing paper, Program on Humanitarian Policy and Conict Research at Harvard
University, 2003
9 См. например: Rattray, Gregory J. Strategic warfare in cyberspace, Massachusetts Institute of
Technology, 2001.
10 См. например: Lawrence T. Greenberg, Seymur E. Goodman , Kevin J. Soo Hoo Information
Warfare and International Law, National Defense University Press, 1998
АльмАнАх междунАродного прАвА • Выпуск 2 •
334
2. Понятие «информационная война» анализируется военными, юри-
стами, специалистами в области информационных технологий, о ней гово-
рится в военных доктринах государств.
Наиболее широкое и демилитаризованное (т.е. находящееся вне по-
нятия вооруженного конфликта – примечание наше, Т.К., Д.К.) понимание
информационной войны связано с её трактовкой как явного либо скрытого
целенаправленного информационного воздействия систем друг на друга с
целью получения определенного выигрыша в политической, экономиче-
ской, идеологической сфере1.
В рамках такой трактовки информационной войны обычно выделяют
два различных подхода. Согласно первому, взаимодействие систем имеет
целью дезорганизацию системы управления, воздействие на системы воору-
жения, включая информационные технологии и информационные ресурсы
враждебных государств, и защиту соответствующих элементов собственной
информационной инфраструктуры от аналогичных воздействий2.
Второй подход является более универсальным и предполагает воздей-
ствие посредством различных информационных технологий (информаци-
онного оружия) не только на военную инфраструктуру и кадры, но и на все
население враждующего государства. Информационное оружие является
ни чем иным, как алгоритмом или методикой воздействия (обучения) на ин-
формационную самообучающуюся систему, то есть систему, находящуюся
под воздействием извне3.
По нашему мнению, следовало бы выделить и третий подход – по-
нимание информационной войны как исключительно информационно-
идеологического воздействия на население.
Помимо категории информационная война говорят и об информа-
ционном оружии. Например, И.Л. Морозов указывает на существование
информационного оружия и даже выделяет три его вида. Согласно его
классификации, первый вид представляют собой системы дистанционно-
го уничтожения или искажения информации в кибернетических системах
(компьютерные вирусы, логические бомбы). Второй вид составляют систе-
мы хищения информации и несанкционированного доступа на удаленный
компьютер (электронные шпионы). Третий вид оружия – системы комп-
лексного воздействия на психику пользователя, работающего с глобальной
кибернетической системой (мультимедийные сайты).4
1 Расторгуев С.П. Информационная война как целенаправленное информационное воздействие
информационных систем // Информационное общество. – № 1. – 1997. – С. 64-66.
2 Расторгуев С.П. Информационная война как целенаправленное информационное воздействие
информационных систем // Информационное общество. – № 1. – 1997. – С. 64-66.
3 Там же
1 Морозов И.Л. Глобальные кибернетические системы как фактор безопасности демократичес-
кого транзита//http://morozov.vlz.ru/library/bezo.htm
• Развитие отдельных отраслей и институтов международного права 335
3. В условиях вооруженного конфликта (и перед его началом) может
вестись информационная война. По уровням она также может включать
воздействия: на население; на системы управления и вооружения; комп-
лексное воздействие. Именно третий уровень воздействия в сочетании с
высокой интенсивностью позволяет говорить об особом виде вооруженно-
го конфликта – информационной войне.
Примером третьего уровня воздействия является операция «Буря в
пустыне», которая наглядно продемонстрировала, что комплексное и со-
гласованное применение разноплановых методов информационного воз-
действия существенно влияет на ведение непосредственно военных опера-
ций. В данной операции применялись практически все методы и средства
информационного влияния: логические бомбы (разрушение инфорсферы
машинно-технических систем), дезинформирование (введение в заблужде-
ние военного руководства иракской армии), пропаганда (психологическая
подготовка войск объединенных сил), информационное влияние на форми-
рование мнения мировой общественности (представление Ирака агрессо-
ром в глазах мировой общественности).
Возникает вопрос, как соотносится понятие информационная война с
понятием вооруженный конфликт, и насколько собственно информацион-
ной войне присущи признаки вооруженного конфликта?
Например, О.Н. Калиновский утверждает, что употребление терми-
на «информационная война» носит сугубо эмоциональный характер. Его
употребление подчеркивает значимость информации для взаимодействия
обществ и государств, ожесточенность противостояния в информационной
сфере. Информационная война, по мнению данного автора, невозможна еще
и потому, что ей не присущ целый ряд характерных для войны институтов,
как то: объявление войны, заключение мира, военное положение, оружие и
масса других. Более подходящим термином для характеристики этого явле-
ния автор называет «информационную борьбу»1.
По нашему мнению подход, который ориентируется на характерные,
но необязательные признаки вооруженного конфликта2, ставя их во главу
угла при сравнении информационной войны с войной (вооруженным конф-
ликтом).
Кроме того, тезис О.Н. Калиновского об отсутствии у информацион-
ных войн характерных признаков спорен еще и потому, что он не учитывает
современной трактовки некоторых таких признаков.
Китайская военная доктрина, признавая существование информаци-
онных войн, рассматривает их в широком и узком смысле. В узком смысле
– это полевая информационная война, т.е. боевые действия в сфере управ-
1 Калиновский О.Н. «Информационная война» – это война? // Военная мысль, 2000. – № 1.
3 В международном гуманитарном праве отсутствует легальное закрепление определения
«война», «вооруженный конфликт».
АльмАнАх междунАродного прАвА • Выпуск 2 •
336
ления войсками. В широком смысле информационная война – это боевые
крупномасштабные действия с преобладанием информационной состав-
ляющей, характеризующиеся применением специально предназначенных
для ее ведения воинских формирований и высокоточного оружия1. Таким
образом, информационная война трактуется как один из способов ведения
боевых действий.
Китайская доктрина специфична, но не уникальна. Многие страны
мира сегодня осознают важность и существенность информационной со-
ставляющей войны, а также нового вида оружия – информационного. США
еще вначале 1980-х гг. начали формировать стратегию ведения информаци-
онной войны.
Франция, Германия, Великобритания и некоторые другие государства
в настоящее время активно развивают у себя информационные стратегии
нападения и обороны. Можно сказать, что существование информацион-
ной войны как вида или части вооруженного конфликта в этих странах не
вызывает сомнения.
Интересен французский подход к данной проблеме. Французские экс-
перты придерживаются концепции информационной войны, состоящей из
двух главных элементов: военного и экономического (гражданского). Воен-
ный элемент рассматривается в контексте вооруженных конфликтов и ми-
ротворческих операций, а экономический включает более широкий диапа-
зон потенциального применения информационных операций.
По нашему мнению, именно такое выделение составляющих понятия
«информационная война» дает возможность разрешить споры относитель-
но природы информационных воин и положительно разрешить вопрос о
применимости норм международного гуманитарного права для регулиро-
вания средств и методов ведения информационной войны и защиты жертв
конфликтов.
Примеры стран, занимающихся разработкой информационных воен-
ных стратегий, справедливо ставят вопрос о том, велись ли информацион-
ные войны раньше? Общепринято считать, что первой информационной
войной была война 1991 г. в Персидском заливе между США и Ираком. Во-
енные специалисты постсоветского пространства называли эту войну пере-
ломной вехой на пути развития военной стратегии и тактики из-за непро-
порционального использования военной авиации и ракет в соотношении с
операциями наземными. Зарубежные же эксперты считали эту войну пере-
ломной именно из-за того, что она являлась первой информационной вой-
ной. В это понятие вкладывалось использование информационного оружия
(например, компьютерных программ, поражающих связь, локационные воз-
1 Гриняев С. Концепция ведения информационной войны в некоторых странах мира //
Зарубежное военное обозрение. – № 2. – 2002.
• Развитие отдельных отраслей и институтов международного права 337
можности противника), применение самонаводящихся ракет, широчайшая
дезинформация и т.д.1
4. Разновидностями информационных войн являются хакерские или
Интернет-войны. Это воздействие представляют собой проникновение в
информационные системы с целью их повреждения, неправильного функ-
ционирования и т.д., а также защиту от таких действий.
В отличие от других форм и способов противоборства информацион-
ное противоборство ведется постоянно в мирное время и влияет прямым
и непосредственным образом практически на все стороны подготовки и
ведения боевых действий в военное время. Доступность глобальной ком-
пьютерной сети позволяет передавать необходимую информацию в любой
регион мира. Таким образом, можно выполнять задачи, связанные с инфор-
мационным противоборством.
Уже сейчас такие конфликты могут регулироваться правом информа-
ционной безопасности. Центральное место здесь занимают «Руководящие
принципы Организации по экономическому сотрудничеству по обеспече-
нию безопасности информационных систем», которые были приняты в 2002
году. Кроме того, по вопросу обеспечения информационной безопасности
было принято несколько резолюций Генеральной Ассамблеи ООН.
5. Рассмотрим международно-правовую характеристику «холодной»
информационной войны, вне вооруженного конфликта и возможность ее
квалификации по международному праву в качестве вооруженного кон-
фликта.
В настоящее время такие действия запрещены на уровне норм обще-
го международного права (принцип невмешательства во внутренние дела
государств), однако конкретизирующие международные нормы, связанные
с запретом информационного вмешательства, в международном праве от-
сутствуют.
В части идеологического вмешательства попытки закрепить его запрет
существовали и на международном уровне. При разработке в ООН опреде-
ления агрессии. СССР еще в 1953 г. предложил проект определения, кото-
рое охватывало и такие ее формы, как идеологическая агрессия. Согласно
проекту, государство признается совершившим акт идеологической агрес-
сии, в том случае, если оно «а) поощряет пропаганду войны; б) поощряет
пропаганду применения атомного, бактериологического, химического и
других видов оружия массового поражения; в) способствует пропаганде
фашистско-нацистских взглядов, расовой и национальной исключитель-
ности, ненависти и пренебрежения к другим народам»2. По мнению И.И.
Лукашука, это предложение об идеологической агрессии носило пропаган-
дистский характер. Пропаганда определенных идей и взглядов запрещается
1 Rattray, Gregory J. Strategic warfare in cyberspace, Massachusetts Institute of Technology, 2001.
2 Известия.1953 г. – 26 августа.
АльмАнАх междунАродного прАвА • Выпуск 2 •
338
специальными нормами международного права1. Однако информацион-
ное (идеологическое) воздействие может касаться не только запрещенных
международным правовом идей и взглядов, и тем не менее порождать нега-
тивные социальные и экономические последствия. Такое информационное
воздействие на население иностранного государства посредством различ-
ных средств воздействия является нарушением принципа невмешательства
и может привести к негативным социальным последствиям. В отношении
такого воздействия особое значение имеют средства такого воздействия.
Они могут находиться как на территории государства, так и вне его. В отно-
шении первой группы государство может принять меры воздействия путем
контроля за СМИ, а во втором случае – нет. Ко второй группе относится
Интернет, теле- и радиовещание. Тоталитарные государства, как правило,
ограничивают такое воздействие извне – например, «глушение вражеских
голосов» в СССР, запрет использования Интернета в КНДР. Возникнове-
ние Интернета перевело «информационно-идеологические» войны в иную
плос кость, когда очень сложно проконтролировать источник воздействия.
Другой аспект проблемы, когда такое воздействие осуществляется не
в отношении населения иностранного государства, а на третьи государства
и международное сообщество в целом с целью дискредитировать иностран-
ное государство, проводимую им политику. Прямой запрет на такие дей-
ствия отсутствует в международном праве, хотя они в полной мере могут
считаться информационной войной.
Сводить информационную в войну исключительно к информационно-
идеологическому воздействию, на наш взгляд, нецелесообразно – появле-
ние новых средств – Интернета, сущности такого воздействия не изменило,
в отличие от более глобального и массового воздействия на информацион-
ные системы.
Определенная аналогия прослеживается с попыткой введения между-
народно-правового запрета экономической агрессии. Еще при принятии
Устава ООН Бразилия высказывала предложение дополнить ст. 2 Устава
ООН положением о запрете экономических угроз. Это предложение не было
положительно проголосовано. Таким образом, государства мира показали,
что пока что они не готовы признать экономическую, да и какую-нибудь
другую (в том числе информационную) угрозу так же серьезно, как и во-
енную2.
Предложения о дополнении ст. 2 Устава ООН, а также доктринальные
попытки расширения понятия «вооруженный конфликт» схожи с процес-
сом международного согласования термина «агрессия». В 1953 году СССР
обратился к мировому сообществу с предложением сформулировать четы-
1 Лукашук И.И. Право международной ответственности. – М.: Волтерс Клувер, 2004.
– С. 316.
2 Lawrence T. Greenberg, Seymur E. Goodman , Kevin J. Soo Hoo Information Warfare and
International Law, National Defense University Press, 1998
• Развитие отдельных отраслей и институтов международного права 339
ре вида агрессии государств, три из которых не являлись агрессией в ранее
признаваемой военной форме. Как уже отмечалось, речь шла и об идеоло-
гической, и об экономической агрессии.1 Мировое сообщество не признало
такую формулировку. При этом в отношении экономического принужде-
ния была выражена негативная позиция Генеральной Ассамблеи ООН, как
одной из форм вмешательства во внутренние дела, в том числе в п. 2 Де-
кларации о недопустимости вмешательства во внутренние дела 1965 г., со-
гласно которой «Ни одно государство не вправе применять или поощрять
применение экономических, политических или любых других мер в целях
принуждения другого государства для того, чтобы добиться от него подчи-
нения при осуществлении им своих суверенных прав или получить от него
преимущества другого рода». Следует отметить, что если цель правомерна,
например, добиться от государства выполнения принятых им на себя обяза-
тельств по защите прав человека, на наш взгляд, такое воздействие допусти-
мо и возможно (вне зависимости от того, кто его осуществляет), и не являет-
ся нарушением принципа невмешательства. Является ли информационное
воздействие вмешательством извне, если отсутствуют нарушение между-
народных обязательств, с одной стороны, и нарушение внутреннего права
государства, как это может иметь место в случае ведения массированной
информационной компании международными экологическим организаци-
ями по защите фауны и флоры, когда формально отсутствует нарушение со
стороны государства (например, компания по запрету убийства детенышей
тюленей в РФ)2? Является ли такое воздействие информационной войной с
точки зрения субъектного состава и целей? С нашей точки зрения, нет.
По нашему мнению, об информационной войне может идти речь толь-
ко в том случае, если целью информационного воздействия является при-
нуждения другого государства для того, чтобы добиться от него подчине-
ния при осуществлении им своих суверенных прав или получить от него
преимущества другого рода. Особенности международно-правой регламен-
тации экономической и других форм принуждения дают нам возможность
полагать, что информационные войны описанного формата не будут в бли-
жайшее время непосредственно регулироваться международным правом в
качестве самостоятельно вида вооруженного конфликта. Причина состоит
в том, что международное правовое сознание не готово признать расшире-
ние термина «война» и «вооруженный конфликт» выделив новые их виды.
6. В случае ведения «горячих» информационных войн, войн с высокой
степенью воздействия на информационные системы противника, возника-
ет вопрос о применении международного гуманитарного права. Другие по-
1 Лукашук И.И. Право международной ответственности. – М.: Волтерс Клувер, 2004.
– С. 316.
2 http://www.regnum.ru/news/1130522.html
АльмАнАх междунАродного прАвА • Выпуск 2 •
340
зиции не столь категоричны в отрицании информационной войны как вида
войны и вооруженного конфликта.
По нашему мнению, вне зависимости от понимания, информационная
война всегда должна оставаться в рамках международного гуманитарного
права, а это означает, что и право Женевы, и право Гааги должно приме-
няться при ведении информационной войны.
Не вызывает сомнения тот факт, что международное гуманитарное
право применялось в Американо-Иракской войне, а жертвы войны нахо-
дились под защитой Женевских конвенций 1949 г. Так как обсуждаемая
война была первой в своем роде, то и её информационная составляющая
только начинала играть важную роль во всем вооруженном конфликте. Мы
считаем, что именно из-за этого не вызывало особых споров применение
международного гуманитарного права во время войны. Кроме того, одним
из главных элементов «информационности» той войны были самонаводя-
щиеся ракеты, а их применение, как бы парадоксально это не звучало, спо-
собствуют реализации основных положений международного гуманитар-
ного права. Так, Михаэль Н. Шмидт, считает, что оружие информационной
эры (то есть то, которое может распознавать объекты поражения), как раз
способствует соблюдению принципа различия гражданских и военных объ-
ектов. Избирательность действия оружия – вот что достигается с помощью
нового типа оружия. Таким образом, только злой умысел человека может
привести к поражению гражданского объекта с помощью самонаводящего-
ся оружия1.
Больше вопросов возникнет в случае применения оружия, которое
является собственно информационным (компьютерные вредоносные про-
граммы, логические бомбы и т.д.). Что, если такое информационное оружие
будет направленно не на военные объекты, а на те, которые традиционно
находятся под защитой международного гуманитарного права? Будет ли это
нарушением именно гуманитарного права и возможно ли защитить такие
объекты с его помощью?
По сравнению с применением других видов оружия, организация на-
падения на информационные сети не требует значительных материальных
ресурсов. Химическое или биологическое оружие называют оружием мас-
сового поражения не из-за объема разрушительной энергии, выделяемой
при их применении, а из-за количества вызываемых ими потерь и неизбира-
тельности действия. Широкомасштабное применение обычных вооружений
также вызывает серьезный ущерб. Несмотря на природу информационной
атаки, не требующую приложения значительных сил, разрушение систем
цифрового контроля атомной электростанции может иметь столь же мас-
1 Michael N. Schmitt, «The Impact of High and Low-Tech Warfare on the Principle of Distinction”/
Briefing paper, Program on Humanitarian Policy and Conict Research at Harvard University,
2003
• Развитие отдельных отраслей и институтов международного права 341
штабные последствия1. Важность предотвращения информационных атак
такого рода осязаема и бесспорна.
К сожалению, Международный Комитет Красного Креста пока еще не
выработал единой доктрины, которая бы однозначно отвечала на все во-
просы, связанные с международно-правовым регулированием информаци-
онных войн.
Большинство юристов-международников не оспаривают обязатель-
ное применение международного гуманитарного права в вооруженных
конфликтах нового поколения, к которым относят войну в Персидском за-
ливе. Но когда речь идет о собственно информационных войнах, без непо-
средственного применения традиционных вооружений, мнения расходятся.
Приведенный пример нападения на атомную электростанцию большин-
ством разрешается в пользу применимости международного гуманитарного
права в случае наличие реального вооруженного конфликта между страна-
ми (то есть конфликта длящегося во времени) и значительных физических
потерь, как в материальном, так и в человеческом измерение2.
В случае же, когда информационное оружие будет использоваться от-
дельно, являясь единственным видом оружия войны, настоять на примене-
ние норм международного гуманитарного права будет крайне сложно, как
МККК, так и государствам-участникам конфликта. По мнению К.У. Уоткина,
такого рода конфликты приведут «к проблеме в определение статуса граж-
данских лиц, вооруженных процессором и клавиатурой и, возможно, нахо-
дящихся на другом континенте, и контроль за их действиями»3.
К глубочайшему сожалению, серьезные изменения в международном
гуманитарном праве наступают лишь после огромных жертв и поэтому вос-
приятие нового вида войн и применимость международного гуманитарного
права к ним вероятно будет иметь место только после широкомасштабных
информационных войн.
Однако уже сейчас необходимо сконцентрировать внимание на ис-
пользование информационного оружия в конфликтах, которые имеют и
более традиционные формы активности сторон. Такие конфликты, как уже
упоминалось выше, многими учеными также называются информационны-
1 Уоткин К.У. Комбатанты, «непривилегированные воюющие» и конфликты XXI века : материал
для Неформальной встречи экспертов на высшем уровне, посвященной теме «Подтверждение
и развитие международного гуманитарного права» / К.У. Уоткин. – Кембридж, 27-29 июня
2003 г. – http://www.sk-news.ru/mgp/doc/doc_07_05.doc
2 См. напр.: Knut Dormann, Applicability of the Additional Protocols to Computer Network
Attacks, International Expert Conference on Computer Network Attacks and the Applicability of
International Humanitarian Law, Stockholm, 17-19.11.2004// http://www.icrc.org/web/eng/siteeng0.
nsf/html/68LG92
3 Уоткин К.У. Комбатанты, «непривилегированные воюющие» и конфликты XXI века : материал
для Неформальной встречи экспертов на высшем уровне, посвященной теме «Подтверждение
и развитие международного гуманитарного права» / К.У. Уоткин. – Кембридж, 27-29 июня
2003 г. / http://www.sk-news.ru/mgp/doc/doc_07_05.doc
АльмАнАх междунАродного прАвА • Выпуск 2 •
342
ми, но они уже предполагают применение различных видов оружия и раз-
личных стратегий.
В первую очередь следует уяснить, что применение к таким конфлик-
там международного гуманитарного права обязательно. Вопросы могут
возникнуть при применение собственно информационного оружия. При
этом применимость международного гуманитарного права будет носить
особо важное значение в случае применения информационного оружия к
объектам, содержащим опасные силы природы и обеспечивающим жизне-
деятельность регионов (атомные электростанции, плотины, системы водо-
снабжения), к медицинским объектам (больницы, госпитали, эпидемио-
логические центры) и т.д. Нормы международного гуманитарного права
содержат прямой запрет на нападение на такие объекты, вне зависимости
от характера используемых средств нападения – в них указывается на по-
следствия нападения – высвобождение опасных сил природы. Такой запрет
содержится как в Дополнительных протоколах к Женевским конвенциям,
так и в Гаагских конвенциях.
Интересный прецедент создает решение окружного суда Токио по делу
Шимоды и Ко против Японии, которое рассматривалось с 1955 по 1963 гг.
В этом деле истцы добивались признания атомной бомбардировки Хиро-
симы и Нагасаки такой, которая не соответствует международному праву.
Суд своим решением постановил, что использование нового вида оружия
разрешено, пока не будет принят международный договор, запрещающий
его применение. Вместе с тем, Суд определил исключение из этого правила.
Оно состоит в том, что когда применение такого оружия неизбежно, пред-
полагается запрет на его использование исходя из аналогии существующих
норм и правил в международном праве, оно не должно применяться. Также
в решении было указано, что применение приносящих излишние страдания
видов оружия противоречит принципам международного права и поэтому
запрещается.
Исходя из этого решения можно сделать вывод, что информационное
оружие ограничивается в применении именно в случае его использования
против объектов, разрушение которых может вызвать неоправданные поте-
ри среди гражданских лиц и/или значительные и масштабные последствия,
которые негативно скажутся на здоровье людей, на состоянии окружающей
среды и т.д.
Такой же запрет касательно новых видов оружия закреплен и в ст. 36
Дополнительного Протокола � к Женевским конвенциям: «При исследова-
нии, разработке, покупке или принятие на вооружение новых видов ору-
жия, средств или методов ведения войны Высокая Договаривающаяся Сто-
рона обязана определить, подпадает ли их применение, при некоторых или
при всех обстоятельствах, под запреты, которые содержатся в этом Прото-
коле либо в любых других нормах международного права, применимых к
• Развитие отдельных отраслей и институтов международного права 343
Высокой Договаривающейся Стороне». Эта норма хоть и не прямо, но нала-
гает на государства обязаность не применять новые виды оружия способом,
который может противоречить существующим международно-правовым
нормам.
Исходя из двух вышеуказанных правовых позиций, можно сделать вы-
вод, что информационные войны должны регулироваться международным
гуманитарным правом как в отношении методов и способов ведения войны,
так и в отношении защиты жертв вооруженных конфликтов.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать следующие выводы:
1. Можно выделить два вида информационных войн: вне вооружен-
ных конфликтов, назовем их «холодные информационные войны»; в усло-
виях вооруженных конфликтов, или предшествующие вооруженному кон-
фликту (следующие за его окончанием). Несомненно, в крайних формах эти
виды переходят один в другой, и здесь напрашивается аналогия с степенью
насилия, характеризующего последовательно преступность, состояние вну-
тренней напряженности, массовые беспорядки, вооруженный конфликт.
По степени интенсивности информационная война может включать:
идеологическое воздействие; воздействие на системы управления и воору-
жения; комплексное воздействие.
2. Информационные войны в экономическом (гражданском) понима-
ние, не подпадают под действие международного гуманитарного права. К
ним должно применяться право информационной безопасности, которое
на данный момент существует, но развивалось несколько в ином («невоен-
ном») ключе.
3. Вооруженные конфликты с применением информационной состав-
ляющей уже происходили. Международное гуманитарное право к ним при-
менялось и должно применяться впредь.
4. Конфликты с преобладанием информационного оружия, стратегии
и тактики пока не проводились (по крайней мере, мы затрудняемся отнести
к таким конфликтам хотя бы один из завершенных или длящихся конфлик-
тов на сегодня). Международное гуманитарное право к таким конфликтам
должно применяться, особенно, что касается предотвращения неизбира-
тельного поражения гражданских лиц, окружающей среды. В любом случае
к таким конфликтам применима оговорка Мартенса.