No full-text available
To read the full-text of this research,
you can request a copy directly from the author.
Cooking Bolshevik: Anastas Mikoian and the Making of the Book about Delicious and Healthy Food
Abstract
Both one of the most iconic cookbooks of all time and one of the strangest, the "Kniga o vkusnoi i zdorovoi pishche" became the culinary bible of the Soviet household during the mid-twentieth century. The logical culmination of a decade of Soviet culinary evolution under the leadership of Anastas Mikoian, the original "Book about Delicious and Healthy Food" is a microcosm of Stalinist civilization that exemplifies the contradictory trends making up Soviet politics and culture in the late 1930s. Drawing on previously unexamined documents from the State Archive of the Russian Federation, Anastas Mikoian's personal papers retained in the Russian State Archive of Socio-Political History, as well as published primary sources, this article seeks to contextualize the complex tale of the cookbook's origins in a broader narrative of the construction of the Soviet Union's official food culture under Mikoian's leadership during the 1930s.
... My work builds on recent research of the culinary literature of the USSR: on Gronow and Zhuravlev's (2011) analysis of Soviet culinary literature, which identified in the seminal The Book of Tasty and Healthy Food efforts to create "Soviet Haute Cuisine"; on Piretti's (2012, 80) discussion of the same book as an instrument of Stalin's policy of "cultural deceit" used to reinforce the perception of Soviet life as joyous; on Geist (2012, 296), who in the same vein argued that, in aestheticizing reality, the book represented an "exceptional example of Socialist realism." I made use of Rothstein and Rothstein's (1997) classification of Soviet cookbooks into "futurist" and "traditionalist" and of Geist's (2012) idea of "socialist realism gastronomy." ...
... These state-published cookbooks already embodied "domestic ideology" identical to that of the Soviet "futurist" cookbooks (as defined by Rothstein and Rothstein [1997] and Geist [2012]). This cookery literature's discourses, which were directly or indirectly related to the legitimacy of indulgence in food and cooking, were (1) framing home cooking as an undesirable activity; (2) placing a strong emphasis on nutrition; (3) intending to professionalize home cooking, pushing it into near-industrial efficiency; (4) subordinating the value of taste to (and limiting its functions within) nutritionist goals. ...
... Researchers, though, have emphasized its incidental character (Glushchenko 2010). Pointing to the unique role of Mikoyan, based on a combination of curiosity, ambition, and influence, Geist (2012) argued that the appearance of The Book of Tasty and Healthy Food created a precedent for the Soviet era. Gronow and Zhuravlev (2011, 40) also pointed out the controversies that the book provoked amidst the growing influence of nutritionism in USSR, and which reached a peak in the 1970s. ...
This article examines how ideology influenced the home cooking literature in communist Bulgaria. It traces the evolution of discourses related to taste and pleasure from food and cooking in state-published cookbooks between 1949 and 1989. Evaluating the fluctuation through the decades, it argues that “futurism,” to which food was a means to convey political and social agendas, prevailed until the end of the 1970s. Taking pleasure in eating and cooking was only legitimized in the 1980s. The analysis suggests that while Bulgarian cookery literature fully accepted the futurist ideology of the USSR, it made little use of the Soviet “Socialist Realism gastronomy,” which saw food as a source of pleasure and cooking as “excellent respite from work”.
Padomju okupācijas laikā ieviestās tradīcijas nav pilnīgi jaunas, lielā mērā tās saistītas ar iepriekš svinēto svētku struktūru, visbiežāk mainīta forma, bet saturs tikai daļēji
В контексте развития истории исторической науки в России в первые послереволюционные годы рассматривается монография А.А. Непомнящего «Восточный факультет: неизвестные страницы истории крымоведения». Показано, как автору через судьбы профессоров и преподавателей, оказавшихся в Крыму в результате революционных потрясений, удалось воссоздать историю институционального оформления центра изучения ориенталистики в Крымском (Таврическом) университете.
На основе анализа монографии А.С. Медякова рассматриваются особенности бытования и функции немецкой открытки в годы Первой мировой войны. Пристальное внимание уделено освещению комплексного характера открытки, отражавшей индивидуальное и общественное, частное и публичное, связь между фронтом и тылом. Немецкая открытка военной поры предлагала объяснительные модели характера войны, создавала образы немецкой нации, ее союзников и противников в вооруженном конфликте.
The monograph by A.S. Medyakov examines the features of existence and functions of the German postcard during the First World War. The Author pays a close attention to the coverage of the complex nature of a postcard, which reflected the individual and the common, the private and the public, the connection between the front and the rear. Analysis of the German wartime postcards offered explanatory models of the nature of the war, created images of the German nation, its allies and enemies in the armed conflict.
Период 1930-х – 40-х гг. стал временем бурного развития такой структуры как Федеральное Бюро расследований. Пройдя через комплекс реформ Джона Эдгара Гувера, ведомство и его кадровый состав претерпели серьёзные изменения. Одним из важнейших вопросов, поднимаемых директором в ходе его преобразований, стал морально-нравственный облик агентов, правила поведения и идея гражданской идентичности в рядах ФБР. Выработанные в то время идеалы и модели поведения станут основной пропаганды этого ведомства на долгие годы.
The period of the 1930s - 40s became a time of rapid development of such a structure as the Federal Bureau of Investigation. Having gone through the reform complex of John Edgar Hoover, the department and its personnel have undergone serious changes. One of the most important issues raised by the director during his transformations was the moral appearance of agents, the rules of conduct and the idea of civic identity in the ranks of the FBI. The ideals and behaviors developed at that time will become the main propaganda of this department for many years.
Статья представляет собой рецензию на монографию Р.-Я. Адриаансена “The Rhythm of Eternity. The German Youth Movement and the Experience of the Past, 1900-1933”, где представлен анализ трансформации исторической культуры молодежного движения в Германии 1900–1933 гг., как в аспекте теоретических представлений о времени и истории, так и в аспекте коммеморативных практик молодежи. На основе идей Гумбрехта автор показывает, что активно формировавшаяся в начале ХХ в. историческая культура молодежного движения в Германии может быть рассмотрена как случай культуры присутствия, ориентированной на экзистенциальный опыт, космологические ритмы и пространственное восприятие событий прошлого. Вместе с тем эволюция оригинальной мифологии времени, выработанной в молодежной исторической культуре, была актуализирована политической и социально-экономической ситуацией, а молодежные движения, являясь частью «консервативной революции», стремились не столько противостоять модернистскому историческому сознанию, сколько трансформировать вектор его дальнейшего развития. На примере молодежного движения автор показывает, что историческая культура Веймарской Германии была своего рода «лабораторией экспериментов» с различными видами темпоральностей.
The article is a review of the monograph by R.-J. Adriaansen (R.-J. Adriaansen. The Rhythm of Eternity. The German Youth Movement and the Experience of the Past, 1900-1933. London / New York: Berghahn Books, 2015.227 p.). The monograph analyzes the features of the transformation of the historical culture of the youth movement in Germany in the period 1900-1933, both in the aspect of theoretical ideas about time and history, and in the aspect of commemorative practices of youth. Based on the ideas of H.U. Gumbrecht's, author shows that the historical culture of the youth movement in Germany, which was actively formed at the beginning of the last century, can be considered as a case of a presence culture focused on existential experience, cosmological rhythms and spatial perception of past events. At the same time, the book shows that the evolution of the original mythology of time, developed in the youth historical culture, was updated by the current political and socio-economic situation. The book substantiates the idea that the German youth movements of 1900-1933, being part of the “conservative revolution” of German society, did not so much strive to oppose the modernist historical consciousness as to transform the vector of its further development. Using the example of the German youth movement, the author shows that the historical culture of Weimar Germany was a kind of laboratory for experimenting with various types of temporalities.
В статье анализируется место «Книги о вкусной и здоровой пище» 1960-х гг. в системе идеологической пропаганды. Автором показано, что текст книги отражал трансформации, которые происходили в повседневной жизни советских граждан под влиянием крушения «большого сталинского стиля». На основе выявленных обращений граждан в органы власти и к лидерам государства автор показывает трудности советского быта середины 1960-х: дефицит продуктов, проблемы получения качественного жилья и др. В итоге автор приходит к выводу о двойственности декларируемых в «Книге о вкусной и здоровой пище» принципов социалистического быта и реальных бытовых практик. Данное издание выполняло уже другую функцию, чем прежние: оно пыталось сгладить недостатки социалистического строя. Однако книга все больше превращалась в миф о благополучии советской системы, рассказывая о товарах, которые нельзя было найти на прилавках.
The article analyzes a fourth edition of the Book of Healthy and Tasty Food, which was published in the 1960s, against the backdrop of ideological propaganda characteristic of the period. The author maintains that the text of this edition reflected various transformations of Soviet citizens’ everyday life initiated by the Khrushchev thaw. The author analyzes Soviet citizens’ letters and appeals to government bodies and political leaders to highlight the difficulties experienced by Soviet citizens’ in their everyday life in the mid-1960s: food deficit, housing shortage, problems associated with female labour. The author concludes that there was a huge gap between the communist way of life advertised in the Book of Healthy and Tasty Food and the reality. The author underlines that the edition issued in the 1960s was hoped to mitigate the aforementioned problems. But it turned out to serve an image of what the Soviet state aspired to be, it became a myth of abundance which was hopelessly unattainable for a common Soviet person.
Автор анализирует вышедшую в свет в 2021 г. книгу Т.Н. Поповой – исследование биографии оригинального мыслителя, историка, филолога, литературного критика П.М. Бицилли, а также те специфические историко-теоретические проблемы создания интеллектуальной биографии и изучения истории в персональном измерении, которые интерпретируются в монографии.
The author analyzes the recent monograph of T.N Popova, published in 2021 and devoted to biography of P. Bicilii, original thinker, historian. The book of Popova also deals with the problems of historiography, intellectual history, Russian emigration culture, personal history and intellectual biography.
В интервью М. Ньюитт рассказал об обучении в Винчестере и в Оксфордском университете, о становлении своей профессиональной карьеры. Он делится воспоминаниями о преподавании в Родезии, рассказывает о формировании его исследовательских интересов в области истории Африки. В интервью затрагиваются не только направления научной работы историка, не только его общественная деятельность, но и черты развития профессии историка в целом, более, чем за полвека. М. Ньюитт изложил свои взгляды на основные тенденции в эволюции британской историографии, подчеркнул ее методологические особенности. Он обратил внимание на вклад отдельных ученых и достижения современной историографии.
In the interview the period of study of the future historian in Winchester and Oxford is considered, as well as formation of his professional carrier. Newitt shares his memoires about teaching in Rhodesia, tells us about the formation of his research interests in the field of history of Africa. In the interview not only his research and public activities are considered but the development of the profession of historian, in general, for longer than half a century. Professor Newitt explains his views on the main tendencies in evolution of British historiography, and stresses on its’ methodological particularities. He attracts attention to the contributions of some historians and the achievements of contemporary historiography.
В статье рассматриваются взгляды Эрнесто Гевары на управление экономикой Кубы, артикулированные им в ходе экономической дискуссии первой половины 1960-х гг. Эта полемика развернулась между сторонниками системы бюджетного финансирования, среди которых находился Гевара, и последователями системы хозяйственного расчета (самофинансирования). Позиция Гевары отражала приверженность марксизму с опорой на работы Маркса, Энгельса, Ленина. С его точки зрения, социалистическое строительство предполагало качественный переход к новой системе категорий, ключевым звеном которой было централизованное планирование, что радикально от-личало ее от выведенной в «Капитале» системы категорий капитализма. Противники Гевары утверждали, что в период социалистического строительства применение категорий капиталистического способа производства не только возможно, но и необходимо для обеспечения более высокой эффективности производства. Гевара применял теорию на практике, занимая пост министра промышленности, и распространил ее на предприятия, находящиеся в компетенции его министерства. Автор исследует основные источники, отражающие позицию Гевары, а также теоретические работы классиков марксизма и сторонников хозрасчета. Вводятся в оборот архивные материалы (РГАЭ), отражающие ряд аспектов развития системы планирования Кубы.
The paper covers Ernesto Guevara’s views on managing the economy of Cuba which he expressed in the economic debate in the first half of 1960s. Participating in this discussion as a proponent of the budgetary finance system Guevara opposed advocates of the auto-financing system. During the debate he appealed to Marxist theory relying on original works of Marx, Engels and Lenin. From Guevara’s perspective, constructing socialism meant a transition to a qualitatively new system of categories among which centralized planning was the crucial one. Thus, this new system was utterly different from the one which was revealed by Marx in Das Kapital when the German scientists focused on capitalist mode of production. On the contrary, Guevara’s opponents highlighted that socialist construction could and should count on categories which functioned on the capitalist phase in order to promote efficiency. Being the Minister of Industries, Guevara brought his theory into practice at the production units that belonged to his Ministry. The author investigates several fundamental articles written by Guevara during the polemics, other sources the show Guevara’s vision of socialism and works of theoreticians whose ideas were used by the debaters. The paper also introduces archival materials (Russian State Archive of the Economy) that reveal some peculiarities of Cuban planning system formation.
В статье рассматриваются конфликтные отношения между американскими франкмасонами и их идейными противниками в XVIII – первой половине XIX в. Масонство в изучаемый исторический период стало влиятельной социально-политической силой, что вызывало как справедливые обвинения в адрес секретного братства, так и незаслуженные нападки на тайный союз. Имели место две волны американского антимасонского движения: на рубеже XVIII в. и XIX в. и в 1820–1840-е гг. Первый период антимасонства был во многом связан с событиями Французской революции, потрясшей западный мир. Второй период имел внутриамериканскую историю – «дело Моргана» 1826 г. Показано, что франкмасоны, несмотря на элитарность, уже изначально прочно ассоциировались с прогрессом и либеральными реформами. Они были одними из первых, предлагавшими проекты объединения североамериканских колоний в единый союз или федерацию (Б. Франклин и ранее), принимали активное участие в борьбе за независимость и создании американского государства. Антимасоны выступали как преимущественно консервативная социальная и политическая сила.
The article deals with the conflict relations between American Freemasons and their ideological opponents in the XVIIIth – first half of the XIXth c. Freemasonry in this historical period became an influential socio-political force, which caused both fair accusations against the secret brotherhood and undeserved attacks on the secret alliance. There were two waves of the American Anti-Masonic movement: at the turn of the XVIIIth and XIXth cc., and in the 1820s – 1840s. The first period of Anti-Masonry was largely associated with the events of the Great French Revolution, which shook the Western world. The second period had an internal American history – the «Morgan case» of 1826. It is shown that Freemasons, despite their elitism, were already strongly associated with progress and liberal reforms from the very beginning. They were among the first to propose projects for the unification of the North American colonies into a single union or federation (B. Franklin and earlier), took an active part in the struggle for independence and the creation of the American state. The Anti-Masons acted as a predominantly conservative social and political force. Key words: history of Freemasonry in North America, American Anti-Masons, the idea of a Masonic conspiracy, the protest movement, socio-political struggle in the USA in the late XVIIIth – first half of the XIXth c.
Участие в афганской войне 1979–1989 гг., продлившейся почти все последнее десятилетие существования СССР, принимали все советские республики. Одна из коммеморативных практик, принятых в память об афганской войне – это издание книг Памяти, посвященных соотечественникам, погибшим в Афганистане. В настоящей статье автор рассмотрит, как эта практика реализуется в государствах постсоветского пространства и является ли она в целом востребованной и распространенной.
All Soviet republics took part in the Afghan war 1979–1989, which lasted almost the entire last decade of the existence of the USSR. One of the commemorative practices adopted in memory of the Afghan war is the publication of Books of Memory dedicated to compatriots who died in Afghanistan. In this article, the author will consider how this practice is implemented in the states of the post-Soviet space and whether this practice is in demand and widespread.
В статье рассмотрена история создания Абхазского научного общества (АбНО), ставшего научным центром по организации всестороннего изучения Абхазии. Проанализирована интеллектуальная деятельность общества, занимавшегося теоретической разработкой научных вопросов по археологии, истории и языкознанию, распространением научных знаний среди населения. Авторы делают вывод о том, что Абхазское научное общество заложило основы абхазоведения и способствовало становлению первых научных учреждений Абхазии.
The paper examines the history of formation of Abkhaz Scientific Society (AbSS), which has become an academic center organizing comprehensive research into Abkhazia. The authors analyze the activities of the Society including the development of theoretical approaches to archaeology, history and linguistics as well as proliferation of scientific knowledge among population. The conclusion is made that Abkhaz Scientific Society lay down the foundations of Abkhazian studies and promoted the formation of the first scientific institutions in Abkhazia.
В статье представлена рецензия на книгу британского историка С.Дж. Гриффина «Политика голода: голод, бедность и политика в Англии, 1750–1840 гг.». Гриффин в своем исследовании конструирует дискурс голода, рассматривает его влияние на социокультурное пространство Англии Нового времени. Разрывая с прежней историографической традицией, он предлагает собственное понимание голода через анализ политической риторики и эволюцию социальных страхов англичан.
This article is a review of the book «The politics of hunger: Protest, poverty and policy in England, c. 1750–c. 1840», by the British historian С. J. Griffin. The research material is considered in line with the current methodological direction of the new social history. The author in his study constructs the discourse of hunger, considering its influence on the socio-cultural space of Modern England. Breaking with the traditional historiographic tradition, С. Griffin brings his own understanding of the famine through the analysis of political rhetoric and the evolution of the social fears of the British.
В статье рассматривается комплекс бродсайдов, посвященных разоблачению заговора Энтони Бабингтона в 1586 г. Анализируется их авторство, текстовое и визуальное содержание, делается вывод о том, что они появились как пропагандистская попытка власти сформировать благоприятное общественное мнение. Особое внимание уделяется визуальным образам и особенностям их распространения, копирования и восприятия в массовом сознании англичан конца XVI века.
The article deals with a set of broadsides dedicated to exposing the conspiracy of Anthony Babington in 1586. Their authorship, textual and visual content is analyzed and it is concluded that they appeared as a propaganda attempt by the authorities to form a favorable public opinion. Particular attention is paid to visual images and the peculiarities of their distribution, copying and perception in the mass consciousness in late 16th century England.
Статья посвящена социокультурным факторам обоснования и реализации политической власти в Древней Индии. Рассмотрены политические аспекты брахманизма: идея о политическом доминировании брахманов над кшатриями, идея о божественной природе царской власти, идея о насильственной природе власти. Отмечен новаторский характер этих идей для периода их возникновения и развития. Отдельное внимание уделено проблеме соотношения дхармы (следования долгу) и артхи (следования практической пользе) в гармоничном обществе. Рассмотрено решение этой проблемы политической мыслью Древней Индии, в том числе в политическом трактате «Артхашастра». Кроме того, в статье раскрыты монархические и республиканские традиции древнеиндийской государственности. Отмечается некорректность сведения традиции ранней индийской государственности исключительно к одной из модификаций восточного деспотизма.
The article is devoted to the socio-cultural factors of justification and implementation of political authority in Ancient India. The political aspects of Brahmanism are considered: the idea of the political dominance of Brahmins over Kshatriyas, the idea of the divine nature of royal authority, the idea of the violent nature of authority. The innovative nature of these ideas for the period of their origin and development is noted. Special attention is paid to the issue of the correlation of dharma (following duty) and artha (following practical benefits) in a harmonious society. The solution of this problem is considered by the political thought of Ancient India, including in the political treatise "Arthashastra". In addition, the article reveals the monarchical and republican traditions of Ancient Indian statehood. It is noted that it is not correct to reduce the tradition of early Indian statehood exclusively to one of the modifications of Eastern despotism.
Статья посвящена анализу основных тенденций в израильской историографии первых двух десятилетий XXI века. Этот период уникален прежде всего тем, что именно в это время израильские историки выходят далеко за рамки исследований, связанных сугубо с еврейской историей и Израилем. И именно в это время исследования израильских историков, посвященные изучению глобальных проблем и процессов современности, получают всемирное признание. Речь здесь идёт прежде всего о работах Ю.Н. Харари и А. Конфино. Особое место в предлагаемой статье посвящено анализу связи между основными тенденциями в развитии израильских государства и общества с процессами, имевшими место в исторической науке этой страны.
In the 21st century, Israel provided the world with several historians at once, who have significantly influenced modern historical research. This article analyzes the processes of development of the State of Israel and Israeli historical science, due to which this phenomenon appeared. The article examines the genesis of the worldview of modern Israeli scientists of the world level: Yu.N. Harari, Boaz Neumann and Alon Confino and the influence that each of them had on modern historical science. In particular, Yu.N. Harari tried to give answers to global problems of our time, and B. Neumann and A. Konfino abandoned taboos and sacralization when studying the topic of the Holocaust and the Third Reich. Their approaches have undoubtedly had a significant impact on the research of Western historians.
В статье рассматривается вопрос о том, каким образом Магн Феликс Эннодий, позднеантичный ритор и священнослужитель, формирует в своих сочинениях собственный образ и презентует его читателю. В частности, показано, что он всячески стремится убедить свою аудиторию, что принятие им духовного сана открыло для него новый этап жизни, идеалом которой стало смирение и «безмолвие». В то же время творчество Эннодия убеждает в том, что он стремится показать себя как человека деятельного, заботящегося о жителях своей провинции, о своей семье, человека, ставшего центром коммуникационной сети, включающей первых лиц Остготского королевства и римской Церкви.
The article considers the question of how Ennodius, a late antique rhetorician and clergyman, forms his own image in his works and presents it to the reader. Particularly, it is shown that he as hard as possible seeks to convince his audience that the creation of his spiritual dignity opened for him a new stage of life, the ideal of which was humility and "silence". At the same time, the work of Ennodius convinces that he seeks to show himself as an active person, caring about the inhabitant of his province, about his family, a person who has become the center of a communication network which includes the leaders of the Ostrogothic kingdom and the Roman Church.
Статья представляет критический анализ интерпретации политической философии Карла Маркса в книге Леви дель Агила Марчены, перуанского философа, работающего в Папском католическом университете в Лиме. Книга опубликована в международной серии Marx, Engels, and marxisms. Исходным моментом ее критического анализа стал полиморфный и несколько претенциозный концепт «the Dualism of Realms», характеризующий, по мысли автора книги, утопичность трактовок в марксистской политической философии проблем государства, индивидуальной свободы и путей ее реализации. В книге «обыгрывается», по существу, только один сюжет, который постоянно присутствует на многих десятках страниц, а именно – выявление «исходных противоречий» Маркса, причиной которых автор считает «неистребимую инерцию» либерализма в его политической философии.
The article presents a critical analysis of the interpretation of the political philosophy of Karl Marx in the book by Levi del Aguila Marchena, a Peruvian philosopher working at the Pontifical Catholic University in Lima (Senior Professor and Chair of the Department of Management Sciences at the Pontificia Universidad Católica del Perú). The work has been published in the international series Marx, Engels, and marxisms. The starting point of her critical analysis was the polymorphic and somewhat pretentious concept of "the Dualism of Realms", characterizing, according to the author of the book, the utopian interpretations in Marxist political philosophy of the problems of the state, individual freedom and ways of its realization. In the book, in essence, only one plot is “played out”, which is constantly present on many dozens of pages, namely, the identification of Marx’s “initial contradictions”, the cause of which the author considers the “indestructible inertia” of liberalism in his political philosophy. In our opinion, Aguila Marchena set himself an extremely difficult and thankless task, given the large number of opponents both among modern supporters of Marxism, which is quite understandable, and in academic science. It is probably for this reason that the author prefers not to get involved in modern scientific controversy and in the final chapters completes his reconstruction “all alone”. As a result, the rethinking of the theme of personality/free state in Marx's philosophy, which the author obviously considers a contribution to science, looks one-sided and dogmatic.
В статье автор хочет показать, что ставшему в последние десятилетия общепринятым понятию теории истории (или философии истории) не достает непосредственной связи с исторической дисциплиной. Прежде под этим термином подразумевались в первую очередь анализ и критика того, что делает историк и к каким выводам он приходит. Кроме того, философы-обществоведы стремились к созданию теорий развития всемирной истории. Карл Маркс, а позднее Освальд Шпенглер и Арнольд Тойнби – наиболее известные из них. Те же, кто теперь доминируют в тео-рии истории – в первую очередь Хейден Уайт, Франк Анкерсмит и их многочисленные последователи – не анализируют исторические исследования и не рассуждают на тему основ развития истории. Их дискуссии представляют собой внутренние, ведущиеся между теоретиками истории споры, которые не имеют прямого отношения к деятельности историков.
In this article the author wants to show that the term “theory of history” (alternatively, “philosophy of history”) has been given a new sense during the last few decades, a sense that is not connected with the discipline of history. Earlier the term meant primarily analysis and criticism of what historians do and of their inferences from their materials in their accounts of history. Beside this, there were social philosophers who wanted to establish theories for the development of world history – Karl Marx and later Oswald Spengler and Arnold Toynbee are most well-known. The theorists who are now dominating the theory of history – foremost Hayden White and Frank Ankersmit and those inspired by them – are neither analysts of historical research works nor philosophers discussing the causes for the development of history. Their discussions are internal for the group of historical theorists and are devoid of relevance for what historians actually do.
В статье рассматривается возникновение метода критики источников в Раннее Новое время. Поскольку возникновение критики грамот было вызвано необходимостью определять юридическую подлинность документов, она испытала сильнейшее влияние права. Делается вывод о влиянии норм Corpus Iuris Civilis на дискуссии об определении подлинности документов в трактатах юристов и учёных-эрудитов, занимавшихся определением подлинности грамот как исторических источников.
The article focuses on the emergence of the method of historical criticism in the Early Modern Age. Since the emergence of criticism was caused by the need to determine authenticity of documents, it experienced the strongest influence of law. The article concludes about the influence of the Corpus Iuris Civilis norms on the discussions regarding the determination of the authenticity of documents in the treatises of lawyers and scholars, who were specifically engaged in determining the authenticity of letters as historical sources.
Статья обращается к проблеме «сопричастности» Австрии и Германии в период Наполеоновских войн. Дискуссия об отношениях Вены и остальной Германии по итогам распада «Старого Рейха» шла в доме Габсбургов, армии и бюрократии. Лозунг «Дело Австрии – дело Германии» был призван обосновать связь этих земель образами прошлого и настоящего. Такие идеологи консерватизма, как Ф. фон Генц и Й. фон Хормайр, обратились к исторической памяти, династическому патриотизму, а также критике Французской революции и Наполеона. Их идеи подхватили реформаторы, полководцы и лидеры движений против Наполеона в 1803–1809 гг. После Шенбруннского мира произошло иное осмысление лозунга и австрийского консерватизма в целом.
The paper deals with the German-Austrian “mutuality” issue during the Napoleonic warfare. Discussion on relations of Vienna and the rest of Germany was on the agenda for the Habsburg family, army and bureaucracy after the “Old Reich” collapsed in 1806. The motto “A cause of Austria is the cause of Germany” was to prove the connection between these lands with the means of historical and contemporary images. The conservative ideologists like F. von Gentz and J. von Hormayr referred to historical memory, dynastic patriotism and criticism towards the French revolution and Napoleon. Their ideas gained feedback from reformers, warlords and rebel leaders acting against Napoleon between 1803 and 1809. After the Schönbrunn peace the motto and the Austrian conservatism went through re-evaluation.
Статья посвящена исследованию эксплуатации темы антисемитизма в дореволюционной России в рамках конструирования негативного образа СССР силами американских кинематографистов в период «холодной войны». Образ «русских-антисеми-тов» претерпел существенную эволюцию. Первоначально в качестве движущей силы репрессий и инициаторов дискриминационных практик обозначались истеблишмент, духовенство и политическое руководство Российской империи. Однако в 1980-х гг. «образ врага» подвергся примитивизации, воплотившись в образе казака, соответст-вующем архетипичным представлениям о «варварах-разрушителях».
The presented research is devoted to the exploitation of the topic of anti-Semitism in pre-revolutionary Russia within the framework of constructing a negative image of the USSR by American filmmakers during the Cold War. The image of “Russian anti-Semites” has undergone significant evolution. Initially, the establishment, clergy and political leadership of the Russian Empire were identified as the driving force of repression and initiators of discriminatory practices. However, in the 1980s. “The image of the enemy” underwent primitivization, embodied in the image of a Cossack, corresponding to the archetypal ideas about “barbarians-destroyers”.
Статья посвящена французской историографии вопроса королевских итинерариев – перемещений правителей Франции периода Средних веков и Нового времени, в свете возобновления научного интереса в последнее время. Прослежена эволюция французской исторической мысли и исследовательских подходов, начиная с XVI в., и отмечены характерные черты и тематика современных направлений изучения итинерариев монархов, членов их семей и королевских дворов. Особое внимание уделено действующему научному проекту «Куриальный итинерарий (Средние века – XIX век)», инициированному исследовательской группой электронного издания Cour-de-france fr., главной целью которого является создание электронной базы дан-ных королевских и куриальных итинерариев, на основе обработки источников и c учетом научных работ в этой области.
The article is devoted to the French historiography of the royal itineraries – the movements of the rulers of France during the Middle Ages and Modern epoch, in the light of the renewed scientific interest in recent times. The author traces the evolution of French historical thought and research approaches since the 16th century and notes the characteristic features and themes of modern trends in the study of the itineraries of monarchs, members of their families and royal courts. Special attention is paid to the current scientific project "Curial Itinerary (Middle Ages – XIXth century)", initiated by the research group of the electronic publication Cour-de-france fr., the main goal of which is to create an electronic database of royal and curial itineraries, based on the processing of data sources and scientific works in this field.
Выступление Н.И. Бухарина на литературном совещании 1925 г. отражает идеи в области литературной политики как части системы взглядов на развитие культуры и становление новой социокультурной модели в послереволюционный период. Анализ текста показал, что основой взглядов Бухарина было сочетание заимствованных им у А.А. Богданова представлений об обществе как о системе взаимосвязанных элементов и о классовой культуре и его собственных представлений о культурном «созревании» пролетариата как класса уже после революции, а также о переходном периоде между капитализмом и социализмом как об отдельном историческом этапе.
In this paper the author examines the speech of N. I. Bukharin at the literary conference of 1925, which reflected his ideas in the field of literary policy as part of the system of views on the development of culture and the formation of a new socio-cultural model in the post-revolutionary period. The analysis of the text showed that the basis of these views of Bukharin was a combination of the ideas he borrowed from A.A. Bogdanov about society as a system of interrelated elements and about class proletarian culture and his own ideas about the cultural «maturation» of the proletariat as a class already after the revolution, as well as about the transition period between capitalism and socialism as a separate historical stage.
Рассматриваются возможности применения концептуально-методологических новаций и терминологического аппарата семиотики культуры Ю.М. Лотмана в контексте изучения языка идеологии. Теория культуры Лотмана позволяет зафиксировать и описать как семиотическое единство, так и неустранимое идеологическое многообразие мира политики. Проведено различие между языковым и метаязыковым уровнями функционирования идеологии. Для описания метаязыкового уровня использованы термины «идеологическая парадигма» и «фоновая идеология». Показано, что идеология, функционирующая на метаязыковом уровне, стремится совпасть с политическим языком, выдает себя за идеологически нейтральный язык социальных наук.
The article analyzes the possibilities of applying the methodology of Lotman’s semiotics of culture in the context of the study of the language of ideology. Lotman’s theory of culture is an opportunity to describe both semiotic unity and the ideological diversity of the world of politics. The article distinguishes between the linguistic and meta-language levels of ideology functioning. The terms “ideological paradigm”, “background ideology” are used to describe the meta-language level. Ideology at the meta-language level strives to coincide with political language, ideology pretends to be the neutral language of social science.
Готовя страну к предстоящей большой войне, в 1930-е годы Сталин занимался не только армией, авиацией и флотом, но и подготовкой школьных учителей и школьных учебников, предназначенных для обучения будущих призывников.
Preparing the country for the upcoming big war, in the 1930s, Stalin was engaged not only in the army, aviation and navy, but also in the preparation of school teachers and school textbooks designed to teach future conscripts.
В статье рассматривается монография доктора исторических наук А.С. Медякова, изданная в 2021 г. В ней автор, на основе анализа солидного массива немецких открыток периода Первой мировой войны, показал, как формировалась «культура войны» в визуальной форме, как конструировался, поддерживался и эволюционировал в немецком обществе образ врага и союзника. Военный дискурс в книге представлен по многим срезам: социокультурному, историко-генетическому, идейно-пропаган-дистскому, сравнительному, лингвистическому.
The article discusses the monograph of Doctor of Historical Sciences Alexander S. Medyakov, published in 2021. The author, who devoted a quarter of a century to collecting old postcards, for the first time in Russian historical science, showed based on the analysis of a solid array of German postcards from the period of the First World War, how the “culture of war” was formed » in visual form, how the image of the enemy and ally was designed, maintained and evolved in German society. The military discourse in the book is presented in many sections: socio-cultural, historical-genetic, ideological-propaganda, comparative, linguistic. The practice of distribution of printed materials is disclosed in detail, much attention is paid to the state and private press, competition in the postcard market, and censorship.
В статье подробно рассматривается один из эпизодов исторического сочинения Лиутпранда Кремонского «Антаподосис» – сцена получения государем Восточно-Франкского королевства Оттоном I известия о гибели мятежных герцогов Эберхарда и Гизельберта в битве при Андернахе 939 г. Историограф представил этот эпизод в качестве своего рода публичного символического акта, включающего диалог короля с посланцем и молитву государя под открытым небом. Лиутпранд «сконструировал» сцену по своему усмотрению, вводя в повествование различные детали, позволяющие представить Оттона I в качестве высокообразованного государя, пользующегося поддержкой народа и имеющего особую мистическую связь с Богом. При этом историограф, по-видимому, не столько ориентировался на вкусы своего покро-вителя, сколько сам стремился привить ему вкус к «правильной» репрезентации власти, ориентируясь на собственную систему ценностей.
The article discusses in detail an episode from the historical work of Liutprand of Cremona “Antapodosis” – the scene in which Otto I., king of the East Francia, receives the news of the death of rebellious dukes Eberhard and Gilbert at the battle of Andernach in 939. Author depicted this episode as a kind of public symbolic act, including dialog between the king and a messenger, and prayer of the king under the open sky. Liutprand “constructed” this scene at his discretion, using different details, thanks to which he represented Otto I. as a highly-educated ruler, supported by the people and mystically connected with God. Herewith the historiographer apparently was not so much guided by the tastes of his patron as he himself sought to instill in the king a good taste for the "decent" representation of power, focusing on Liutprand’s own system of values.
Статья посвящена истории медико-географического изучения Казахской степи в период активного продвижения России в регионе в 1760-х – 1860-х гг. Исследуются описания природных условий Степи российскими врачами, чиновниками, путешественниками, анализируются их выводы о влиянии окружающей среды на здоровье местного населения и российских гарнизонов. Рекомендации российских авторов по сохранению здоровья войск и переселенцев в степном климате сопоставляются с европейскими правилами «тропической гигиены» XVIII–XIX вв.
The article focuses on the history of medico-geographical studies of the Kazakh steppe in the period of active Russian expansion in the region between the 1760s and 1860s. It examines descriptions of the Steppe environment by Russian doctors, officials and travellers and analyses their conclusions on the impact of the Steppe’s natural conditions on human health. Their recommendations on preserving the health of troops and settlers in the Steppe are compared with the rules of “tropical hygiene” formulated in European medical literature of the time.
На рубеже 1920–1930-х гг. в СССР получило развитие производство фильмов этно-географической тематики. Квинтэссенцией научно-исследовательских и фильмо-про-изводственных подходов стал амбициозный государственный проект «Киноатлас СССР», предполагавший создание 150-серийного альманаха о народностях и регионах страны. Научная основательность, кинематографическая поэзия и марксистская философия оказались слиты в сформировавшемся в результате этих процессов направлении научного кино. На примере архивного фильма «Камчатка» Николая Константинова, автор рассматривает особенности практического воплощения творческих и идеологических положений проектировавшегося советского киноатласа.
At the turn of the 1920s–1930. in the USSR the production of films on ethno-geographical topics was developed. The quintessence of research and film-production approaches was the ambitious state project «Cinema Atlas of the USSR», which assumed the creation of a 150-part almanac about the nationalities and regions of the country. Scientific thoroughness, cinematic poetry and Marxist philosophy were merged in the direction of scientific cinema that was formed as a result of these processes. The article, based on the example of the archival film «Kamchatka» by Nikolai Konstantinov, examines the features of the practical embodiment of the creative and ideological provisions of the projected Soviet cinema-atlas.
В статье дается краткий обзор нескольких исследовательских проектов, осуществляемых в рамках нового интердисциплинарного пространства – когнитивных наук, в их взаимодействии с различными гуманитарными дисциплинами: египтология, медиевистика, антропология, лингвистика и др. Анализируются некоторые методологические проблемы и концептуальные прорывы именно таких «граничных» исследований. Прослеживаются закономерности, характерные для междисциплинарных исследований не только в пределах гуманитарных дисциплин, но и на «границах» между гуманитаристикой и «естественными науками». Подчеркивается продуктивность «взаимных интервенций» когнитивистики и гуманитаристики, которая способствует преодолению «атомизма» как внутри наук гуманитарного цикла, так и на «фронтирах» между ними и естественно-научными дисциплинами.
The article provides a brief overview of several modern research projects carried out within the framework of the new interdisciplinary field - cognitive sciences in their interaction with various humanitarian disciplines: Egyptology, medieval studies, anthropology, linguistics, etc. Some methodological problems and conceptual breakthroughs of such “frontier” studies are analyzed. The authors try to emphasize some features of interdisciplinary research not only within the humanitarian disciplines, but also on the "boundaries" between the humanities and STEM (Science, Technologies, Engineering, Mathematics). Despite of some discrepancy of such interdisciplinary researches, they also show a great productivity of “mutual interventions” between the cognitive science and humanities, a kind of reciprocity, which contributes to overcoming “atomism” both within the humanities and on the “frontiers” between humanities and STEM.
На примере деятельности российских историков преподавателей новой и новейшей истории Софийского университета в конце XIX – первой половине XX в. авторы прослеживают зарождение и особенности болгарской новистики. Связующим звеном в поисках уточнения пространственно-временных характеристик русской историче-ской школы стала личность Николая Кареева. В фокусе внимания авторов – круг его учеников, соратников, друзей, а также болгарские коллеги и общественные деятели.
Using the example of the activities of Russian historians, university lecturers on “New and Contemporary History” at Sofia University in the late 19th and early 20th centuries, the authors trace the origins and features of Bulgarian novistics. The connecting link in the search for clarification of the spatio-temporal characteristics of the Russian historical school is the personality of Nikolai Kareev, his students, associates, friends, Bulgarian colleagues and public figures.
Работа посвящена состоянию советской гуманитаристики в послевоенном интеллектуальном пространстве Советского Союза. На материалах архивных источников показана эволюция стиля научных дискуссий историков, философов и социологов в 1940–1960-е гг. Как показал анализ документов, менялся сам дискурс «советскости» от безусловного идеологического диктата к более выраженному научному содержанию. Это проявлялось не только в стиле, но и в изменении проблем обсуждения, о чем свидетельствовал рост интереса ученых-историков к методологии истории. Обозначилось научное, а не идеологическое содружество историков и философов. Вместе с тем, советская идеологизированность гуманитарного знания из веры в ее обязательность превращалась в форму социального поведения. Такая тенденция особенно очевидна в делопроизводственных документах научных учреждений.
The work is devoted to the Soviet humanities in the post-war intellectual life. Based on materials from archival sources, the evolution of the style of scientific discussions of historians, philosophers and sociologists in the 1940s - 1960s is shown. As the analysis of the documents has revealed, the very discourse of “Sovietness” was changing from an complete ideological dictate to a more ourspoken scientific content. This was manifested not only in style, but also in changing the problems of discussion, as evidenced by the growing interest of historians in the methodology of history. A scientific, not an ideological community of historians and philosophers, has emerged. At the same time, the Soviet ideologization of humanitarian knowledge was transformed from belief in its obligation into a form of social behavior. This trend is especially evident in the clerical documents of scientific institutions.
В работе характеризуются взгляды Эдварда Герберта – английского философа, политика и общественного деятеля первой половины XVII в. Автор анализирует основные положения философской системы Э. Герберта, отмечая логическую связь между теорией познания и философией религии. Показано, что гносеологический объективизм Герберта явился основанием для его деистических идей, главной из которых стала идея «естественной религии». Автор считает заслугой Герберта попытку обосновать объективные основы и критерии познания, соединить его когнитивные и ценностные начала, подчеркнуть системное взаимодействие всех элементов.
In the work are characterized by philosophical views of Edward Herbert – English philosopher, politician and public figure of the first half of the 17th century. The author of the article analyzes the basic provisions of the philosophical system of E. Herbert, noting the logical connection between the theory of cognition and the philosophy of religion. It is shown that Herbert's epistemological objectivism was the basis for his deistic ideas, the main of which was the idea of "natural religion". The author considers Herbert's merit to try to substantiate objective basics and criteria of cognition, to combine his cognitive and value principles, to emphasize the systemic interaction of all elements.
В истории общественной мысли Латинской Америки 1960-е гг. являются периодом разрыва с традиционными общественными течениями и появления новых течений, определивших будущее развитие интеллектуальной и социально-политической жизни стран континента. Важнейшим элементом этого процесса был кризис традиционных левых, марксизма в его «коминтерновской» форме и появление влиятельного и чрезвычайно продуктивного течения «новых левых», предложивших обновление марксизма, его синтез с современными направлениями историографии, социологии, психологии и философии. Данная работа посвящена истории «новых левых» в Аргентине, где это течение стало доминирующим в общественной мысли, оказало огромное влияние на политику этой страны в конце ХХ – начале ХХI века.
In the history of social thought in Latin America the period of the 60s of the XXth century is a period of break with traditional ideological trends and the emergence of new trends that determined the future development of the intellectual and socio-political life of the countries of the region. The most important element of this process was the crisis of the traditional left, Marxism in its "Comintern" form and the emergence of an influential and extremely productive trend of the "New Left" who proposed a renewal of Marxism, its synthesis with modern trends in historiography, sociology, psychology and philosophy. This work is devoted to the history of the "New Left" in Argentina, where this trend became dominant in public thought, had a huge impact on the politics of this country in the late XXth – early XXI century.
This article analyzes the transformation of Soviet celebrations through the lens of culinary mores. The author shows how a system of culinary mores within the Soviet state was eventually created with the participation of the government and became a mechanism of social control. The author's analysis is based of an examination of culinar y books and publications in the pages of Soviet women's magazines. The author's analysis of these publications reveals that the Soviet government initially tried to exclude any sort of culinary idea from the system of festive culture. The main forms of celebration were to be rallies and demonstrations. Even so, the culinary side of Soviet holidays continued to exist in private. By the 1930s, progress in the food industry stimulated the return of festive food to the idea of the Soviet holiday. Banquets became a compulsory element of the life for the Soviet elite. The first edition of the Book about Tasty and Healthy Food propagandized the success of the Soviet food industry. By the 1960s, culinary mores had returned to the system of agitation. At that time the Soviet government began to pay more attention to everyday life of the people. The Soviet magazines Woman Worker and Peasant Woman started to publish collections of recipes before the holidays. Meanwhile, the Book about Tasty and Healthy Food now gave advice on how to organize a holiday dinner. The author substantiates the thought that eventually Soviet life created a special system of holiday meals and culinary mores. The deficit of food products also created a specific set of recipes for festive meals. This set was repeated every holiday and in every Soviet family. Such culinary mores even helped to preserve the memory among of the people of religious holidays.
In tsarist Russia, with both indigenous and foreign cuisine being very popular, since the middle of the 19th century the figure of the revolutionary took ascetic features. The 1917 revolution saw a prevalence of the scientific aspects of nutrition and its collective organization over any ‘culinary’ consideration. Nevertheless, during the 1920s, some cookbooks adapted pre-revolutionary culinary traditions to post- revolutionary conditions. But again and again the country would meet dramatic situations as far as food production and distribution were concerned. At the end of the Twenties, the system of communal dining faced a serious crisis, when local governement was forced to help starving people rather than organize collective canteens. Alongside with industrialization of food production (in which A. Mikojan had a crucial role), nutrition was again considered as a pleasure in the 1930s, when Stalinism started to present the Soviet society as accomplished. Often disregarded in Russian revolutionary movements, food became an important element in the propaganda of the Soviet way of life.
In the 1960s, food processing and production in the Soviet Union increasingly embraced an ideal inspired by foreign—especially American—innovations. Principles of speed and consistency meant that consumers more often encountered convenience foods, a category including canned vegetables, frozen fruits, and preprepared dishes, as well as popcorn, potato chips, and similar novelties for eating in public places. Detailing attempts to develop output and distribute these foods for consumption in homes and away from them, this article shows that Soviet ideals developed in dialogue those in other industrial societies, entangling the Soviet history with foreign counterparts. Noting that the results substantiate known failures of the state-socialist economy, the article emphasizes how inadequate capital investments limited these policies’ effectiveness. Tapping published sources and documents in the Moscow archives, it underscores how Soviet efforts to produce convenience foods interacted with evolving gender norms, cultural practices related to the home, and popular expectations about consumption.
In 1958, a new travel agency, Sputnik, was created in the Soviet Union to deal specifically with foreign youth. During the years of East/West competition in the consumer sphere, the provision of food and drink played an important part in the Soviet tourist industry. The two were symbolic, a reflection of the state of the economy and therefore closely tied to Khrushchev's desire ‘to catch and overtake America’. Actually implementing this goal, however, was no easy task. When it came to feeding tourists, Sputnik faced challenges in two areas: the acquisition of quality food and the provision of service. If unsuccessful in either realm the implications for the group's propagandistic effectiveness could be profound. The agency hoped that young Western tourists, if content with the service, would return home to dispel negative images of Soviet Russia. During its formative years (1958–1964), Sputnik benefited from the unprecedented nationwide campaign intended to improve the dining service and prefabricated food industry, and the agency could claim some tangible results. Nevertheless, a complete success was never achieved because of economic, technological, and motivational issues, as well as the influence of Cold War tensions on Sputnik's negotiations with its Western partners.
This article uses the writings of influential Soviet food expert V.V. Pokhlebkin (1923-2000) to explore the intersection of food culture, national identity, and conceptions of authority in late Soviet Russia. Pokhlebkin began in the Brezhnev years to push Russian food culture away from some of the central conventions of accepted Soviet culinary practice. Eschewing "scientific" modes of dining approved by Soviet nutritional and medical experts, Pokhlebkin insisted on rooting culinary decisions in historical tradition and custom. His work thus represented the gastronomic side of a larger "historical turn" taking place in late Soviet culture. This search for historical continuity embodied a desire for stable national and cultural roots, and a reaction against the upheavals of the previous half-century. After 1991, Pokhlebkin committed more fully to nationalist visions for Russia's cultural renewal. Not solely a product of the Brezhnev years, then, this gastronomic historicism persisted through the decades, cutting across the ruptures of perestroika and collapse. More broadly, Pokhlebkin's views found parallels in contemporaneous public discourses about food in the US and across Europe. These commonalities suggest that, in the late twentieth century, Russia shared with other industrialized societies a late-modern malaise that expressed itself in part through a search for historically stable, nationally rooted food cultures.
They just now dragged themselves out of the houses in festive clothes, already having had time previously to down two or three glasses of vodka and snack on party food. Eddy-Baby knows that usually this is an ‘Olivier’ salad, sausages, and the customary sprats. – Eduard Limonov, Adolescent Savenko I will begin with a quotation from the radio dialogue between Petr Vail’ and Aleksandr Genis. Their conversation took place on Radio Svoboda airtime in now-distant 1989. The subject of the conversation was the same book that is now the subject of my analysis: the masterpiece of Soviet culinary science, the unforgettable, incomparable and celebrated The Book about Tasty and Healthy Food, promoted by the USSR People‘s Commissar of Food Industries, Anastas Mikoian. Genis had this to say: ‘This book is an argument to the advantage of a sort of generalised Nina Andreeva, who, having become hydra-like, grows a new head every time to replace the one cut off.’ Hydras heads might well ‘fit’ Andreeva, a fierce perestroika opponent in 1988; but they also recall many other Ninas (maids, as well as housewives) who populated communal apartments and the collective Soviet memory, with their striving to stay in line with present trends and, accordingly, to master the most vital management of Soviet cookery, or to dream about it and about abundance despite their own social level. © 2009 Marina Balina and Evgeny Dobrenko editorial matter and selection.
This article uses anthropometric and archival data to reassess the standard of living in the Soviet Union. In the prewar period, the population was small in stature and sensitive to the political and economic upheavals experienced in the country. Significant improvements in child height, adult stature, and infant mortality were recorded from approximately 1945 to 1970. While this period of physical growth was followed by stagnation in heights, the physical growth record of the Soviet population compares favorably with that of other European countries at a similar level of development in this period.